– Мы изменили «Уничтожитель», – говорит женский голос трусости. Трусость горазда на придумки. – Он больше не опасен для Марса. Он – ключ к его возрождению.

Для Марса?! При чем тут какой-то Марс! К дьяволу Марс! Вокруг – война. Битва. Смерть, кровь, грязь, страдания. О да! Это – Марс, если вы имеете в виду именно это. Бог войны.

Так он и знал! Чернильная тьма приобретает форму. Сигарообразный силуэт с выступами стабилизаторов. Конечно, а как еще может выглядеть «Уничтожитель»? Чудо-оружие тысячелетнего Рейха, пробудившего к жизни такие чудовищные силы, с которыми, продлись его существование еще несколько лет войны, не смог бы совладать и он сам со своими черноформенными жрецами СС. Сигарообразные тела… они взлетали сотнями со множества стартовых площадок, ведь Пенемюнде был всего лишь испытательным полигоном, колыбелью для А-2, А-3, А-4 – все более совершенных, стремительных и неуловимых. И все более мощных. Последние модификации А-5 вполне могли превратиться в космические ракеты, и реши Рейх, что это ему необходимо, то первым космистом Земли стал бы не Гагарин, а… страшно даже подумать кто. Вполне достаточно, что первой цветной телепередачей, отправленной в космос, стало выступление бесноватого фюрера на грандиозном шабаше, устроенном нацистами в Нюрнберге.

Аркадий Гор прекрасно помнит, как впервые увидел взлетающую стаю ракет. Это были еще А-3 – тяжеловесные, распухшие, почему-то окрашенные в черно-белую шашечку, напоминающую знак такси, будто их действительно кто-то вызвал и ждал, чтобы добраться из дома до вокзала. Такси… если они и могли кого-то перевезти, то исключительно из жизни в смерть. Огромное поле, усеянное торчащими, как странные иглы, телами ракет, к которым тянулись заправочные шланги, перекачивая топливо из подземных емкостей, а между ними снуют люди в полосатой одежде с редкими вкраплениями черных фигур. Заключенные. Смертники. Подлежащие немедленному уничтожению, как только последняя ракета оторвется от земли. Своим страданием усиливая некрополе, которое здесь обретает почти физическую упругость.

Их эскадрилья должна была сопровождать дальние бомбардировщики «летающие крепости», чьей задачей и являлось обрушить на это поле сотни тонн смертоносного огня, превратить ощетинившийся иглами стартовый стол в багровый ад, невзирая на то что в этом аду погибнут и заключенные. Но таково милосердие войны – лучше от рук и бомб своих, чем от пули врага.

– Аркадий Владимирович, это я – Зоя… вы должны мне поверить… вы не должны…

Хочется содрать с себя колпак пустолазного костюма и навсегда заткнуть голос трусости. О, у трусости такой убедительный голос! Только самый смелый может устоять перед ним. Как Одиссей перед голосом сирен. Но даже Одиссея пришлось привязать к мачте корабля. Точно так, как он, Аркадий Гор, отнюдь не греческий герой, да и вообще не герой, пристегнут к креслу пилота, а руки словно приросли к рычагам.