– Да, – согласился Арнуванда, – стены у города прочные. Сторожевые башни построены на манер сирийских мигралов, так? Мне приходилось брать такие штурмом. Зато наша Хатусса находится в горах и защищать ее гораздо проще, потому что приблизиться к ней можно лишь с одной стороны – именно там, где мы и ждем неприятеля. Здесь это сделать труднее. Например, если враг придет с реки…

– Почему ты всегда говоришь о войне? – перебил Синатхор.

– Потому что главная забота царя, защищать свою страну. Какой смысл строить дворцы и храмы, выращивать такие чудесные сады, как у вас, если придут враги и уничтожат все это? Царь всегда должен думать о войне, так учил меня отец, Великий Воин Суппилулиума. А жрецы пусть занимаются храмами, земледельцы – полями, торговцы – товарами.

Синатхор подумал, что, скорее всего, он прав. Если б отец Анхесенамон думал о войне, а не строил прекраснейший город Ахетатон, то не пал бы Кадеш и не стояло бы сейчас хеттское войско на границе Двух Земель. Однако все это в прошлом, которое не может вернуть ни Амон, ни Атон…

Рабы-носильщики уже приближались к дворцу, значит, можно было трогаться в путь. Синатхор забрался в колесницу, предлагая гостю сделать тоже самое. Главный царский возница отпустил ремни, издав при этом какой-то гортанный звук и лошади шагом двинулись вдоль улицы. На минуту Синатхор почувствовал себя почти царем, ведь несмотря на свою приближенность к Анхесенамон, ему никогда еще не доводилось ехать по городу в золотой колеснице, и чтоб люди расступались, прикладывая руки к груди и склоняя головы. Ничего, если все пройдет удачно, скоро он привыкнет к этому…

Воины встретили гостей перед самым дворцом. Ворота из ливанской сосны, украшенные бронзовыми барельефами, распахнулись, открывая вид на просторную площадь, рассчитанную на прием гораздо более многочисленных „делегаций“. В тени колонн находился трон, на котором восседала царица в ослепительно белых одеждах и короне; ее руки украшал добрый десяток браслетов, на груди – ожерелье из квадратных золотых пластин, а лицо, с жирно подведенными малахитом глазами, напоминало маску. Ногти, выкрашенные хной, имели такой же зеленоватый оттенок.

К трону со всех сторон, стайкой замерших в полете бабочек, прилепилась группа девушек. Их полупрозрачные одежды мягкими складками спадали до самой земли, контрастируя с черными распущенными волосами. В руках были систры, из которых они извлекали дребезжащие, но приятные звуки. Потом они будут петь и танцевать для гостя, но Синатхор подумал, что хетту они, скорее всего, напомнят „продажных женщин Митани“. Девушек не стоило звать, если б знать взгляды царевича на женский пол. Хотя теперь говорить об этом было поздно.