– Об этом должен заботиться каждый правитель, любящий свою страну и народ, – ответил за нее Эйе, – но царь не сеет, не пашет, не рубит камни в копях Асуана. Он должен приносить высшую пользу, имея божественное происхождение, чтоб боги благоволили к нему, как к сыну, а он будет руководить постройкой храмов и устраивать праздники в честь богов, чтить умерших, несущих вести о бренной жизни в царство Осириса, защищающего нас наравне с лучезарным Амоном. Боги должны радоваться, глядя на его деяния. Он должен делать процветающими их святилища, учреждать все новые божественные приношения, наполнять их сокровищницы золотом, серебром, лазуритом и бирюзой, а закрома ячменем и пшеницей, строить золотые ладьи и сопровождать богов в их путешествии от храма к храму…

Эйе перевел дыхание, ожидая хоть какой-то реакции, но ее не было, и он продолжал:

– Если царь перестанет выполнять божественные функции, страна придет в упадок, как случилось при твоем отце, ослепленном чужой верой. Ты помнишь, пока он строил свой презренный город, в храмах Амона прекратились обильные жертвоприношения, и Нил перестал питать пересохшие поля, чужеземцы рушили наши города и захватывали земли, торговцы не везли богатых товаров, а брат поднимал руку на брата, потому что никто не вершил справедливого суда. Боги отвернулись от нас, как родители от непутевого сына…

Анхесенамон понимала, все о чем говорит жрец – правда, кроме одного… Ее взгляд блуждал по небу, и Витус знал, что она там пытается разглядеть, но ничем не мог ей помочь – Атона больше не существовало и он никогда не вернется в эту землю.

Наконец, поняв, что солнечный бог покинул ее, Анхесенамон снова обратила взор к людям, но все молчали. Молчал и Арнуванда, не ожидавший такого приема.

– Скажи, о, Супруга Бога, – продолжал Эйе, – хочешь ли ты вновь ввергнуть страну в безумие распрей и голода? Ведь ни один человек, каким бы могучим он ни был, не в силах противостоять богам. Аринна не придет в землю Амона, потому что у нее есть своя страна – страна Хатти. Зачем ты хочешь привести ее сюда – чтоб отринуть от нас наших богов, дающих нам благоденствие и радость?.. – Эйе смерил взглядом чужеземного гостя, – мы не можем принимать его с миром, не погубив при этом царство, созданное для нас между обиталищем небесного Амона и владыки вечности Осириса! – закончив на столь патетической ноте, Эйе незаметно сунул в руку Витуса какой-то предмет и вытолкнул новоиспеченного жреца вперед.

Сжав руку, Витус понял, что в ней находится рукоять кинжала. Если царица даст знак страже, ему конец, но она, видимо, ни на что не могла решиться, мечась между жестокой правдой и мечтами; между реальностью и будущим, которое, похоже, оказалось ей неподвластно.