— Я не смогу тебя отговорить?

— Нет.

— Ладно, дерись, — буркнул Степан, — я уважаю твоё решение, хотя и считаю его… э-э… неправильным. Надеюсь, ты понимаешь, что Зуб сильнее тебя. Поэтому — забудь всякую чушь о жалости и благородстве, это для других случаев. А Сашка уже покойник. Если он воткнёт в тебя нож, в тот же миг я его застрелю, и дальше всё пойдёт по моему плану. Лучше убей его сам. Если решил драться — не бойся, дерись. Клыков, не в службу, в дружбу, найди парню хороший нож. Поспрашивай у своих.

Крупные капли забарабанили по стеклу, мутные струйки воды сделали мир по ту сторону окна зыбким и размытым. "Дождь не скоро закончится", подумал я, тускло-серый свет, проникающий в комнату сквозь мутное окошко, нагонял тоску.

Вернулся Клыков.

— Выбирай, — сказал он, протягивая мне три ножа, — по-моему, самое то.

Степан забрал оружие. И ладно, пусть сам решит, какой лучше, он в этом деле толк знает.

— Думаю, этот, — кум протянул один из ножей ручкой вперёд. — Попробуй.

Этот, так этот: не хуже других, наверное. Я осторожно взял оружие. Если бы не повязка на ладони… она мешает крепко сжать рукоятку, нож, того и гляди, выскочит. Я переложил его в левую руку. Неудобно и непривычно. Морщась от боли, я размотал тряпицу. Порезанные пальцы распухли, там, где короста оторвалась вместе с тканью, засочилась кровь. Я сжал ручку ножа. Больно, да ничего с этим не поделаешь…

— Дай посмотреть, — велел угрюмо следивший за мной Степан, и, увидев покалеченную ладонь, ещё больше помрачнел.

— Болит? — посочувствовал Клыков.

— Терпеть можно, — ответил я, — дядя Вася, дай закурить.

Клыков поспешно вытащил трубку.

— Всё хуже и хуже, — сказал Степан, — Клык, ещё раз подсуетись, сгоняй за профессором.

И без того неуклюжий, Архип, после бессонной ночи двигался так, будто накануне переборщил с медовой настойкой.

— Партизану совсем худо, — тихо сказал он, шмыгнув распухшим и покрасневшим носом.

— Про это после, — недослушал Степан. — Ты Олегу ладонь посмотри.

— И что? — завёлся Архип, глянув на мою руку. — Тоже мне, рана! Поболит, и пройдёт. Я говорю: "Партизану совсем худо!"

— Не ори, мы тебя услышали, — тихо сказал Степан. — Займись Олегом.

— Обработать надо.