Шепард и док приблизились, Ферлин тоже подошел ближе, любопытствуя. Он знал, что это не приветствуется, однако ситуация была необычной и хотелось ясности в самый первый день прибытия на службу.

— Вот, сэр, на груди площадный ожог. Его убили чем-то вроде радиоконтура.

— Радиоконтур весит тридцать килограммов, — напомнил Шепард.

— Наш, может, и весит, — сказал Лозе, поднимаясь.

— Что ты хочешь сказать?

— Ничего, сэр. Я лишь предположил, а выводы делать должен начальник.

— То есть я? Ты под меня копаешь?

— Не обязательно, сэр. Есть бригадный генерал… как его там?

— Блюзман… — со вздохом произнес Шепард. — Ладно, сидите тут, я схожу и доложу им, пусть повертятся.

Шепард ушел, а Ферлин перебрался ближе к воротам, чтобы продышаться.

— Перкинс? — позвал он.

— Чего? — отозвался сапер и подошел, поправляя на плече гранатомет.

— Ничего, — понизил голос Ферлин. — А тебе не говорили, что минатуритовые боеприпасы опасны?

— Какие? — переспросил Перкинс, и Ферлин понял, что обратился не по адресу.

— Минатуритовые боеприпасы могут быть опасны — их нельзя хранить долго, ты это знал?

— Нет, — покачал головой Перкинс. — Это потому что они теплые?

— А они теплые?

— Да, они были теплые.

— Сэм, — Ферлин посмотрел на уложенные на полу тела, — Сэм, у тебя еще остались гранаты?

— Нет, я все выстрелил — все до одной!