— На Шорне не могли об этом не знать, — сказала Вера. — Не пойму, в чем их интерес.

— Их не ты одна не можешь понять, — сказал Салех. — Через несколько сотен лет наша цивилизация пришла бы к финалу, а он мог быть очень шумным. За себя они вряд ли боятся, но могут опасаться за подопечные миры. А может, наоборот, хотят получить в нашем лице сильного врага, чтобы угроза помогла развивать извилины. Их поведение может быть и заботой о нас. С точки зрения этих высоколобых, любое развитие предпочтительней стагнации, даже когда его источником является война. Можешь выбирать любое из этих объяснений или придумать свое.

— А что сейчас с торговлей? — спросила она. — У нас остались хоть какие‑нибудь деньги?

— Остались двадцать миллионов, — ответил брат. — Я успел продать фильмы. Вообще‑то, их не запрещали, и никто не ограничил торговлю, так что, может быть, для нас ничего не изменится. А что вам нужно?

— Нужны пятьдесят тысяч самых простых скафандров, — ответил Олег. — Мы решили раньше начать строительство и, скорее всего, разорвем сотрудничество с правительством. Будем лепить из Марса свой собственный мир. У нас здесь тоже много новостей, но до твоей им всем далеко.

— Если только это, то денег должно хватить, — сказал Салех. — И когда они вам нужны?

— Вчера, — ответила Вера. — Я, конечно, понимаю, что ты только что прилетел, но отсутствие скафандров будет нас вязать по рукам и ногам.

— Что у вас с набором? — спросил брат.

— Сегодня закончили последний, — ответила она. — Через месяц ваших военных здесь не будет. Подгадили мне с этой вербовкой. Когда разгорится война, наших ребят первыми бросят в огонь. Если через двадцать лет их мало вернется домой…

— Зря ты так думаешь, — сказал Салех. — Экипажи смешанные, поэтому не будет никакой дискриминации. Это вообще не в традициях флота. Да и не будет больших потерь от слабого противника. Военным платят не только за службу, но и за готовность умереть, это и при вербовке говорят. Ладно, слетаю еще раз, но сначала немного отдохну. Корабль разгрузим завтра.

— Садитесь, Виктор Александрович, — пригласил пожилой полковник вошедшего в кабинет офицера. — С вашими отчетами ознакомились, но я бы хотел с вами поговорить.

Его гость выглядел намного моложе и крепче и был в звании майора.

— Вы три месяца летали на «Искателе», — продолжил полковник, — хотелось бы знать, какое у вас сложилось мнение о его мозге.

— На корабле есть возможность мысленного общения, но его компьютер общался с нами только голосом, — сказал майор. — Когда с ним общаешься, создается впечатление, что разговариваешь с очень умным и доброжелательно настроенным человеком. Он даже имитирует эмоции. Это искусственный разум самой низкой для корабельных компьютеров категории — третьей. У него меньше возможности, чем у компьютеров боевых кораблей или координатора, и работает он только тогда, когда в этом есть необходимость. Команды экипажа всегда выполнялись, но мы не приказывали ничего такого, что подвергало бы опасности корабль или могло повредить его владельцам.