РАТВИН. Не нервничайте, граф!

ЭЛЕН. Успокойтесь, брат.

ЖИЛЬБЕР. Не нервничать, успокоиться… Хорошо, но пусть он сейчас же убирается отсюда и больше никогда здесь не появляется.

ЭЛЕН. О боже!

РАТВИН. Жильбер, друг мой…

ЖИЛЬБЕР. О, слава богу, что я не ваш друг. Слава богу, я не знаю вас.

ЭЛЕН. Но почему вы хотите, чтобы граф ушел, брат?

ЖИЛЬБЕР. Видите, он не спрашивает почему!

РАТВИН. Наоборот, я как раз собирался задать этот вопрос, Жильбер.

ЖИЛЬБЕР. Вы правы, очень важно, чтобы моя сестра знала человека, невестой которого столь опрометчиво стала.

РАТВИН. О!

ЭЛЕН. Боже мой, что сейчас будет!

ЖИЛЬБЕР. Убийца Хуаны, кого вы задумали убить здесь?

РАТВИН. Убийца? Я? Знаете, граф, кое-кто заслуживает этого имени намного больше, чем я.

ЭЛЕН. Брат!

РАТВИН. Кто из нас пал, задыхаясь, к ногам другого? Говорите, граф! О, вы знаете, что я не сержусь на вас, что я вас простил.

ЖИЛЬБЕР. Да, я знаю это. Но чего я не знаю – или, скорее, не понимаю, – это то, как вы можете оставаться живым после того, как моя шпага проткнула ваше сердце. Как вы можете стоять здесь, если я сам положил вас на землю – неподвижного, холодного как лед, мертвого!

ЭЛЕН. O!

РАТВИН. Мне казалось, вам хватило вчерашнего объяснения.

ЖИЛЬБЕР. А вы объяснили, почему меня ждал человек в зарослях Клиссона и почему он дважды выстрелил в меня? Вы объяснили мне, кто это был?