– Двадцать минут? За это время могло случиться что угодно. О Боже!

Эш схватил ее за руку, прежде чем она бросилась бежать.

– Не надо паниковать, Дельфина. Кошки не нападут снова вскоре после резни прошлой ночью.

– Не будьте слишком уверены, – предостерег Гамильтон. – В диких кошках как в виде есть что-то безумное. Они похожи на лис – никогда не удовлетворятся, пока не убьют всех кур в курятнике.

* * *

Дэлзелл пронесся по ступенькам и вбежал в замок, а Эш с Дельфиной поспешно пересекли сад, направляясь к опушке леса, где оба ненадолго остановились в нерешительности перед тенистыми деревьями.

Дельфина поднесла руки ко рту, сложив их рупором.

– Петра! Питер! Вы меня слышите?

Они прислушались, и Эш впервые за это утро осознал, что в лесу совершенно тихо, как будто все птицы и животные в его пределах либо затаились, либо покинули лес ради собственной безопасности. Тишина была жуткая.

Дельфина снова повернулась к нему, ее озабоченное лицо выражало потребность в ободрении, но Эшу было нечем ее утешить.

Парапсихолог тоже поднял руки к лицу и позвал громче:

– Петра! Питер! Выходите сейчас же! Это не игра!

Они молча ждали, но не услышали в ответ ни звука, ни человеческого, ни какого-либо еще.

– Дельфина, – тихо, но твердо сказал он, – я хочу, чтобы ты вернулась в замок. Нет смысла, чтобы мы оба их искали. Я приведу их к тебе, как только найду.

– Нет, – столь же твердо ответила Дельфина. – Мы пойдем вместе, или я пойду одна. И покончим с этим.

– Ну ладно, – неохотно уступил Эш. – Но обещай мне, что не будешь бросаться в заросли. Держись тропы и иди медленно. Прислушивайся к любому шороху, вообще ко всему: это может просто привести нас к ним.

Улыбка у нее оставалась бледной, но он видел, что она благодарна ему за ясность ума, а также за его общество. Они вместе пошли по широкой тропе в лес, опасливо озираясь по сторонам. Чем дальше они углублялись, тем гуще становились тени, создаваемые лесным пологом. Они застывали каждый раз, когда слышали какой-нибудь шорох, и шли дальше, только уверившись, что это был просто порыв ветра с моря, заставивший шелестеть листья и подлесок.

Дальше они остановились, чтобы еще раз прислушаться. Теперь деревья вокруг них стояли ближе друг к другу, а тропа ужалась до узкой тропки. Эш не знал, как глубоко они зашли, но чувствовал, что теперь они слишком далеко, чтобы их могли услышать те, кто оставался в замке. Деревья, потерявшие большую часть летней листвы, вдруг стали казаться зловещими, с их толстыми сучьями, витыми и корявыми, и ветвями потоньше, похожими на скрюченные пальцы, манившие их дальше.