Прошло девять лет с тех пор, как я бывал в тех краях. Я путешествовал в это время в крытой кибитке с палаткой и железной печуркой, шагая целый день за лошадью, а на ночь располагаясь где-нибудь в ущелье или у опушки леса. Таким образом я посетил множество совершенно диких мест и в Англии, и в Шотландии, а поскольку у меня не было ни родных, ни знакомых, переписываться мне было не с кем, тем более что и постоянного адреса я не имел. Я задерживался только в тех городах, где были конторы банкиров, от которых я два раза в год получал деньги. Я приходил в восторг от такой жизни и надеялся состариться среди вересковых пустошей и умереть где-нибудь в придорожной канаве.

Мое главное занятие заключалось в выискивании наиболее глухих местностей, где я мог бы без помех расположиться. И однажды, странствуя в другой части того же графства, я вдруг вспомнил о павильоне на дюнах. Мили за три от него проходила проезжая дорога. Ближайший город – в сущности, это был вовсе не город, а рыбацкая деревня, – находился за шесть или семь миль. На десять миль вдоль берега и до полутора миль в ширину тянулась полоса совершенно голой местности. Берег был полон зыбучих песков. Поистине, нигде нельзя было так хорошо спрятаться, как тут. Решившись провести неделю в приморском лесу Грэден Истера, я сделал большой переход и прибыл на место на закате пасмурного сентябрьского дня.

Как я уже говорил, поместье окружали дюны и так называемые в Шотландии «линки», то есть пустоши, на которых движение песков было остановлено травянистым покровом. Павильон стоял на плоском месте, от моря его отгораживала гряда песчаных дюн, а позади скрюченных от ветра зарослей бузины начинался лес. Выступ скалы образовывал как бы бастион из песка, так что берег выдавался вперед, разделяя две бухточки, и как раз за линией прибоя утес снова выступал в море одним концом и образовывал небольшой, но очень приметный островок. При отливе обнажались широкие полосы зыбучих песков – гроза всей округи. Поговаривали, что на берегу между островком и выступом зыбучие пески могли поглотить человека меньше чем за пять минут, но слухи эти могли и не иметь под собой оснований. Местность изобиловала кроликами и такой массой чаек, что они постоянно кружили вокруг дома. Летом вид оттуда был веселый и даже красивый, а сентябрьским вечером, при сильном ветре и высоких валах, налетавших на берег, в голову приходили только мысли о погибших моряках и кораблекрушениях. Корабль, боровшийся на горизонте с ветром, и останки какого-то судна, погребенные в песке у моих ног, дополняли неприятное впечатление.