Она с улыбкой посмотрела на Харольда и Люсиль.

— Родители знают походку своих детей.

Ее улыбка поблекла.

— Вскоре я поняла, что это были не дети. Мне стало страшно, и я разбудила Джима. Он спросонья начал ворчать, но потом тоже услышал шаги. Джим поискал какой-нибудь тяжелый предмет для обороны. Единственной пригодной вещью была моя старая гитара, висевшая над кроватью. Он хотел взять ее, однако передумал. Наверное, боялся сломать. Эту гитару мне подарил отец — еще до нашей свадьбы с Джимом. Конечно, глупо было думать о чем-то таком в минуту опасности, но он всегда был заботливым мужем.

Конни смахнула слезу с уголка глаза.

— Я побежала в детскую комнату, а Джим бросился на кухню. Он велел кому-то убираться из дома. Раздался громкий грохот. Казалось, что они сломали там всю мебель. Потом прозвучал выстрел, и наступила тишина. Самая долгая тишина в моей жизни. Я ждала, что Джим заговорит — что он крикнет что-нибудь или позовет меня. Но он молчал. Затем я снова услышала шаги. Кто-то ходил по дому и что-то искал. Наверное, собирал ценные вещи. Когда грабитель направился к спальной, я спряталась с детьми под кроватью. Мой обзор ограничивался нижней частью дверного проема, поэтому я увидела только старые рабочие ботинки, испачканные краской.

Конни тихо всхлипнула.

— В то время в городе работала заезжая строительная бригада. Парни ремонтировали дом Джонсонов. Я не знала никого из них, но Джим помогал им с покраской стен — мы всегда нуждались в нескольких лишних долларах. Однажды я принесла Джиму ланч и увидела мужчину с точно такими же ботинками. Я почти не запомнила его. Бледное лицо. Рыжие волосы. Вот, пожалуй, и все. Он был просто незнакомцем. Я не ожидала, что увижу его вновь.

Конни подумала пару секунд.

— Этот мужчина выглядел неудачником, — сказала она и покачала головой. — Или, скорее, я считаю его неудачником, потому что мне так легче принимать свою судьбу. Однако истина заключается в том, что я не знаю, кем он был. Мы ничем не заслужили такую смерть. И я не могу представить себе, чтобы какая-то семья заслуживала подобной участи.

Наконец, она открыла уши детям. Ее голос больше не дрожал.

— Иногда мир бывает очень грубым, — продолжила Конни. — Вы можете убедиться в этом в любой день недели, посмотрев телевизионные новости. Но мы любили друг друга до последнего момента. Мы оставались семьей. Вот что на самом деле важно.

Люсиль плакала. Она прижала к себе Джейкоба, поцеловала его и прошептала ему, что любит его. Харольд обнял их обоих. Повернувшись к Конни, он сказал:

— Я позабочусь о вас. Обещаю.