Некоторым попросту не повезло быть съеденными. И от этой мысли у Лесли пробежал мороз по коже. Что было хуже… умереть едва ли не мгновенно, или же всю жизнь мучиться в инвалидном кресле, с обрубками вместо конечностей…

Уже второй день они оба патрулировали свой участок, встречая лишь единицы людей ночью, плутающих по улицам. Видимо, те совсем были не в курсе происходящего в городе, но ни Лесли, ни его сосед за рулем Бак, не расспрашивали чудиков, что им понадобилось в это небезопасное время. После комендантского часа всех зевак, пойманных на улицах, они отвозили в офис, где их допрашивали другие полицейские. Потом Бак и Лесли подбрасывали своих найденышей домой. В основном это были пьянчуги, или загулявшая молодежь.

Почти всем подняли оклад, но и спрос с сотрудников стал выше. Несколько раз в полицейском участке мелькали люди в одеждах цвета хаки. Бак, собираясь сегодня на дежурный выезд, видел рослого крепкого мужчину, лет за шестьдесят, в военной форме, на погонах которого красовались две полоски и пара крупных, блестящих звезд на каждом плече. Подполковник заруливал в кабинет офицера. О чем они толковали, он не слышал. Никто по ту сторону двери не поднимал голос.

После случая к центральной больнице, где нашли зверски растерзанные тела почти всего персонала и нескольких пациентов, всю ее территорию оккупировали военные и полицейские. Прибыла группа следователей из столицы, и, судя по их крайне закрытому поведению, там они нарыли нечто интересное. Перед вратами поставили деревянный щит, повествующий, что простым смертным вход воспрещен. Сам проход перегородили предупреждающей желтой ленточкой. Не единожды на территорию дворика пытались проникнуть журналисты и фотографы, но каждый раз их грубо прогоняли люди в военной форме. В конечном счете, они выдворили и самих полицейских, взяв ситуацию под свой контроль.

Ни Лесли, ни Бак, так и не попали в «закрытую зону», как называли ее сами вояки. Им было известно, что какое-то время там орудовали несколько сотрудников полиции, звания которых начинались от лейтенанта. Льюис сутки проторчал в том пропахнувшем кровью месте, и вскоре уехал обратно в участок. Его мрачное побледневшее лицо успело напугать в повариху в столовой, когда тот пришел пообедать. Вероятно, кто-то из военных надавил на него в том злосчастном госпитале, каким-то образом узнав, что офицеру известно обо всем происходящем больше, чем он говорил.

Но то, что он им сказал, или же не сказал, так и осталось за кадром.

Сегодня днем, прежде чем отправиться на свое дежурство, Лесли успел глянуть свежий выпуск новостей. Передавали как раз про ту злосчастную больницу. Оставшихся в живых тяжелобольных пациентов перевезли в другие отделения на окраине города. Диктор рассказывал за разрушенные потолки в здании, выбитые двери, и странные продолговатые полосы на полу и стенах. Никаких органических следов не обнаружили, а может, о многом снова умолчали?