Икс обхватил тощую шею мужчины пальцами. Зоин отец ахнул, но не стал сопротивляться, не стал говорить, не стал отводить взгляд.

Он просто смотрел на Икса – смотрел Джониными глазами.

Икс начал пережимать ему горло.

А потом вдруг замер, сам не зная почему.

Он ощутил какое-то шевеление в голове, вроде сквозняка, словно кто-то приоткрыл окно или дверь.

Это была Зоя. Она заглядывала в его мысли.

Она говорила ему, чтобы он никогда не заглядывал в ее мысли. «Никакого слияния сознаний… или чего-то такого!» – сказала она. И вот теперь она пыталась понять, о чем он думает, почему медлит.

Она шла к нему по льду озера, и Рвач от нее не отставала. Она обходила дыры. Казалось, она знает, где они находятся, даже не глядя на них. И все это время она все глубже и глубже забиралась в Икса. Она разворачивала его – бережно, словно он был листком бумаги, которая может разорваться у нее в руках. Разве же она не знала, что там найдет? Она сама научила его этому слову.

«Милосердие».

И так же внезапно движение у него в мыслях прекратилось. Ветерок отступил. Окно закрылось. Дверь захлопнулась.

Икс посмотрел на Зою. Она остановилась шагах в двадцати. Она плакала, обхватив себя руками. Волосы у нее побелели от снега.

Она кивнула Иксу. Казалось, ей хотелось успокоить его, утешить, почувствовать себя любимым.

Ее глаза говорили: «Все правильно, правильно, правильно. Отпусти его».

Икс сорвал Зоиного отца с сарая прямо за шею – лед растрескался, фанера заскрипела и расщепилась – и швырнул на землю.

Зоя подошла ближе.

Она опустилась на колени рядом с отцом.

Икс увидел, как во взгляде мужчины зажигается надежда, словно он ожидал, что дочь бросится в его объятия.

Икс знал, что этого не будет.

– Мы тебя отпускаем, – спокойно сообщила Зоя отцу, – потому что не хотим превратиться в тебя.

Ее отец начал было говорить, но она качнула головой.