– Я записку оставила, что отправляюсь в Париж, – преспокойно заявила девушка.
– Ого, – прокомментировала Бабуля; может, Доминика и не так тупа, как обычно выглядит. – Это было умно.
– И потом, прорваться сюда было не так уж трудно. Дороги полночи стояли сухие, и я держалась в тени. Если слышала топот или лошадей, уходила в поля и хоронилась. Вот когда в конце дождь пошел, тяжко пришлось, но зато от него поутру все операции отложили на попозже. Так что я дошла хорошо.
– Тебя могли изнасиловать, избить, убить, – сурово сказала Бабуля Готье. – Твои родители из сил выбивались, чтобы увезти тебя от опасности, а ты взяла и все им испортила. Зачем ты вообще вернулась,
– Думаешь, у меня было время зайти на рынок? В городе сейчас продуктов не больше, чем здесь. Я вернулась, потому что решила, что одна ты тут не справишься, бабушка. Даже думать не хочу, как ты рыщешь по окрестным фермам и ищешь сухие корки по сараям. Да и зима уже близко.
– На дворе самая макушка лета! – воскликнула Бабуля.
До осени она дотягивать уж точно не собиралась, вот еще, смех какой!
– Да и вовремя я, смотрю, пришла, – заметила Доминика. – Ты никак уже совсем умом тронулась. Молоком вон разжилась, и хранишь теперь в башмаках, а?
– Это потому что кувшин на верхней полке стоит, – отбрила Бабуля, гордясь, что добыла то молоко. – Проявила бы лучше чуток уважения. Между прочим, тебе будет, чем завтракать.
– Позавтракаю, как соберусь. Сперва мне нужно час-другой полежать. Я всю ночь шла, путь был трудный, у меня никаких сил от беспокойства не осталось.
– Нет, в комнате тебе делать нечего! Вот, иди сюда и ложись на пол, составишь мне компанию…
– Если хочешь компании, приходи ко мне в комнату. Мне нужна кровать, – сказала Доминика и решительно зашагала через холл, а дальше ее голос начал подниматься по лестнице вверх… и вверх…
А раздался вопль. Наверняка и заложника разбудил.
– Ну, вот ты все и испортила, – свирепо процедила мадам Готье. – Он еще не готов убивать. Он даже вставать еще не готов.
Дубовик сидел на полу, держась обеими ручками за спусковой крючок винтовки. Непонятно, заметила его Доминика или нет. Возможно, со стороны он выглядел просто как обломок ветки. Кстати, при дневном свете он и самой Бабуле показался веткой.
– Ты захватила немецкую армию? – воскликнула Доминика вне себя от удивления. – Ничего себе! Правда было невежливо отдать ему мою постель. Могла бы и свою.
– Матрас он сам себе забрал, без приглашения, а моя постель вся уехала в город или в преисподнюю, или еще куда… Иди-ка ты отсюда, девочка.