– О, добрая женщина, – заговорил я, распушив хвост, – не затруднит ли тебя подать мне чего-нибудь для подкрепления сил?

– Кто здесь?! – вздрогнула юная леди.

– Цицерон называл меня Малышом Лео, – ответил я, вкрадчиво хмыкнув, – а Шарлемань[106] – «моим леопардом без пятен». Зови меня как пожелаешь, дражайшая смертная дева, только подай же скорей блюдце чего-нибудь вкусненького.

С людьми я обращаться умею, особенно повелевать дамами, однако знакомство с этой женщиной вышло необычайно неловким. Лишившись дара речи, выпучив глаза, она попятилась назад, в ярко освещенную комнату, и оставила дверь нараспашку.

Мало этого. Стоило мне проникнуть в ее гостиную и завести разговор о приятном, она начала швыряться в меня всем, что попадется под руку, замахала руками, отчаянно завопила. Когда же она схватила телефон, нажала на нем какие-то цифры и заорала в трубку, будто на ее софе разлеглась пума, я понял, в чем корень ее заблуждений.

– Я вовсе не местный хищник, дорогая девушка, – возразил я. – Я – бессмерное существо из далекого языческого прошлого. И, более того, готов стать твоим возлюбленным, сколь бы экзотически ни выглядело это для тебя.

Нужно ли пересказывать здесь мои льстивые речи, возвышенные хвалы ее красоте? Ответом на все мое красноречие оказались лишь визги да вопли. Раскрасневшаяся, с каждой минутой все более и более утрачивающая привлекательность, она швырнула в меня телефоном, схватила стул и отгородилась от моих любезностей четырьмя тонкими деревянными ножками.

К тому времени, как в парадную дверь с топотом ворвался взмокший, сыплющий проклятиями Ник с черным, тяжелым на вид пистолетом в руке, ее общество успело мне немного наскучить.

Отшвырнув стул, она повернулась к Нику и указала трясущимся пальцем в мою сторону.

– Здесь говорящий кот!

– Чо у тя тут стряслось, Мэри Джин? – недоуменно моргая глазами, спросил Ник.

– Он разговаривает! – взвизгнула Мэри Джин.

Здоровяк Ник взвесил пистолет на раскрытых ладонях – осторожно, точно опасаясь его сломать. Его настроение – настроение человека, только что зарядившего оружие и снявшего его с предохранителя, но в последний момент передумавшего стрелять – невозможно было спутать ни с каким иным. Он явно был скор на расправу, но не настолько, чтоб не задумываться о последствиях.

Не желая далее омрачать этот прекрасный вечер насилием, да к тому же сомневаясь, что мое физическое воплощение без всяких неудобств переживет контакт с пулей сорок пятого[107] и даже девятимиллиметрового калибра, я решил вмешаться в разговор.

– Меня Бобби подучил. Все это – его идея.