– Твоя мать сказала, что попробует подыскать подходящие плитки взамен расколотых, – сказала она.

Озма молчала.

– Художник был родом с материка под названием Гид, – продолжала леди Фраликс. – Я познакомилась с ним, когда искала легендарный храм в честь бога Аддамана. Паства его оскудела, и Аддаман в припадке гнева утопил всех – и оставшихся верующих, и жрецов, и храм, и вообще все вокруг, наслав на город ливень, не утихавший целых три года. Теперь на том месте озеро. Чего я только не отыскала, плавая в нем! А создателя этой мозаики привезла с собой сюда. И не раз хотела туда вернуться. Существует поверье, будто вода из этого озера исцеляет сердечную тоску. Хм… или, может быть, оспу? У меня где-то должен быть пузырек, если только Джемма не спутала его с моими глазными каплями. Видишь, как важно разборчиво надписывать ярлыки!

Озма молча принялась выжимать грязную тряпку.

– А твоя мать весьма религиозна, – не унималась леди Фраликс. – Сдается мне, она многое знает о богах.

– И очень любит зажигать свечи, – согласилась Озма.

– В память об отце? – спросила леди Фраликс.

Озма вновь промолчала.

– Если твоему духу нужна кровь, – сказала леди Фраликс, – сходи на рынок, в лавку мясника. А твоей матери я скажу, что послала тебя за семенем для птиц.

Заняться в Бриде было решительно нечем. Ни театра, ни оперы, ни шоколадниц… Одни только храмы и ничего, кроме храмов. Зилла посещала их все и каждый день возжигала сотни свечей. Платья, привезенные из Абаля, раздарила. Все свои драгоценности раздала уличным попрошайкам. А Озме даже ничего не объясняла. Не рассказывала ни о доме, ни о том, что задумала, ни о причинах, задерживающих их в Бриде и вынуждающих рядиться в добропорядочную экономку и ее сына. А если и прибегала к волшебству, то лишь к самому безобидному: чтоб тесто поднялось поскорее, или чтобы выяснить, стоит ли в этот день развешивать на дворе стирку.

Еще она изготовляла простенькие зелья для служанок, работавших в домах по соседству. И судьбы предсказывала – но предсказывала только хорошее. А ее «приворотные зелья» чаще всего состояли из меда и сахара, растворенного в вине. Платы за них Зилла не брала. Приходя в гости, соседские служанки рассаживались вокруг кухонного стола и начинали сплетничать. Чего только не рассказывали! Как сам господин мэр Брида выставил себя дураком – а все из-за любви. И о случайных отравлениях. И о тех, чьи матрасы якобы набиты мешками золота. И о младенцах, уроненных упившимися няньками темечком об пол. Но Зилла их, кажется, почти не слушала.

– Леди Фраликс – женщина замечательная, – говорила Джемма. – В молодости она была совсем бесшабашной. Говорила с богами. Ничего на свете не боялась. А однажды приехала в Брид посмотреть здешние храмы и ни с того ни с сего взяла да купила этот дом. Сказала, что никогда прежде не видела города, где так много спящих богов. Говорит, здесь очень спокойно. Ну, я-то судить не могу. Я в других городах не бывала.