Посреди комнаты стоял древний каменный алтарь, а прямо из алтаря росло деревце, почти расколовшее камень надвое. На деревце висел один-единственный плод, и леди Фраликс внимательно осмотрела его, пригнув пониже ветку.

– Еще не созрел, – сказала она. – Почти двадцать лет жду, а он все никак не созреет.

– Наверное, вы хотите, чтоб я протерла здесь пыль? – спросила Озма.

– Обойдемся, пожалуй, тем, что ты поможешь мне разобрать книги, – ответила леди Фраликс. – Прошлым летом я оставила здесь один роман, а прочла его только до половины. Представляешь? Только прекрасная цыганка была похищена богом в обличье нарвала, и…

– Вот он, – сказала Озма после недолгих поисков в уютном, дружеском молчании.

Однако, подняв взгляд, она почувствовала нечто странное. Казалось, комната медленно кружится перед глазами. Боги и их алтари вдруг сделались необычайно яркими, колокола зазвонили, не издавая ни звука. И даже сама леди Фраликс подернулась легкой мерцающей рябью, словно куда-то поплыла, но в то же самое время сохраняла полную неподвижность.

– Да ты не на шутку бледна, – охнула леди Фраликс. – А я-то думала, ты окажешься нечувствительной…

– К чему? – спросила Озма.

– К богам, – ответила леди Фраликс. – Некоторые плохо их переносят. Что-то подобное случается высоко в горах. А некоторые словно и не замечают.

– Мне нет дела ни до каких богов, – буркнула Озма. – Они для меня ничто. Ненавижу Брид. Ненавижу этот дом. Всех богов на свете ненавижу.

– Идем, выпьем чайку, – сказала леди Фраликс, ничуточки не возмущенная еретическими речами Озмы.

Оставленный в коридоре констебль рвался с привязи, будто комната без дверей была полным-полна свежайшей крови.

– Что с тобой? – спросила Озма. – В этой комнате нет ничего, кроме скучных древних богов.

– Мне нужна эта вещь, – заговорил констебль. – Будь милосердна. Будь милосердна. Дай же мне ее. Дай.

– Не будь таким назойливым, – сказала Озма, чувствуя, что у нее начинает побаливать голова.

Но прежде, чем Озма успела спрятать констебля в карман, леди Фраликс схватила ее за запястье и подняла констебля на ленте повыше.

– Любопытно. Крайне любопытно, – сказала она. – Такой живой, такой милый. Обычно за духами такого не водится. Тебе известно, как он умер?

– Сыра несвежего поел, – ответила Озма. – А может, с обрыва свалился. Не помню. Отдайте обратно.

– Как хорошо, – задумчиво проговорила леди Фраликс, – что большинство людей не может видеть духов и разговаривать с ними. Глядишь на их порхание и проникаешься ужасом перед мыслями о смерти. Однако что еще делать после того, как умрешь? Станет ли какое-нибудь беззаботное дитя таскать меня с собой, в кармане?