Дуг высунулся в окно.

– Ты знаешь, у профессиональных едоков свои фанаты. Как только закреплюсь в тусовке, от девочек отбою не будет!

– Страшно даже подумать, – сказала Никки.

Машина выехала на хайвей.

– Тебе бы самой попробовать. Вот я постоянно воюю с этим «жировым поясом» – он не дает желудку растягиваться, а тощие, вроде тебя, с такими объемами справляются! Видела бы ты эту девчушку… кабаны вроде меня уж под столом, а она ест, как ни в чем не бывало!

– Если ты не бросишь опустошать холодильник, придется пробовать, – сказала Никки. – Как ни противно, а придется.

Никки шла через переполненный торговый центр – мимо выпроваживаемых охраной скейтеров, мимо бесчисленных домохозяек с детскими колясками. В начале лета, только-только подыскав эту работу, она воображала, что Рене все так же будет работать вон в том киоске с футболками, а Лия – в своей «Готтерии», и будут они махать друг другу через коридор, и каждый день обедать втроем в ресторанном дворике. Кто ж знал, что на каникулах Рене отправится с родителями в долгую поездку по стране, а Лия при своих новых подругах с черными губами и черным маникюром даже глазом в сторону Никки не поведет?

Если бы не Бу, она так и провела бы все лето, дожидаясь чумовых открыток от Рене. Та присылала их с дороги, из самых разных мест. Поначалу это были просто фотки Колокола Свободы или Смитсоновского музея с короткими записками на обороте – о том, каких симпатичных парней она видела во время последней остановки, или сколько раз сумела наподдать братцу под предлогом игры в падидл[132], но со временем они начали становиться все шизанутее и шизанутее. Музейный буклет, где к каждой из картин пририсованы от руки облачка с похабными мыслями. Клочок меню со словами и буквами, закрашенными так, что из остального выходит «Дай сыру шанс». Исписанный лист дерева, так измявшийся при пересылке, что ничего не разобрать. Кораблик, свернутый из газетной статьи с заголовком «Страдают ли улитки от морской болезни?». И, конечно, сегодняшний бублик.

Порой от обиды хотелось плакать. Где справедливость? Рене, как обычно, шутит, развлекается вовсю, и даже не подозревает, как Никки здесь одиноко. А Лия? Взяла да отвернулась от нее, как будто их дружба только на Рене и держалась. Как будто без Рене, смеявшейся над ее шутками, Никки разом лишилась всего своего остроумия. А заодно и хоть каких-нибудь поводов для веселья.

За прилавком «Сластены» стояла Ким с длинной палочкой красной лакрицы, свисавшей изо рта. Услышав шаги Никки, она подняла взгляд.

– Опаздываешь.