Кэрол Эмшвиллер росла то в Мичигане, то во Франции, а сейчас проживает то в Нью-Йорке, то в Калифорнии. Ее веб-страница: www.sfwa.org/members/emshwiller.
Примечание автора
Этот рассказ я написала в ответ на просьбу Эллен сочинить что-нибудь о трикстерах. Но дело в том, что я никогда в жизни не умела писать «на заказ». Однако попробовала, написала около двух страниц и на этом застряла. Не идет – и все тут! Я отложила рассказ в сторонку и думала, что никогда больше к нему не вернусь, но этой весной достала его из архива и снова взялась за дело. Наверное, он «созрел», а может, «вспух, точно гнойник» настолько, что работа пошла.
Кроме просьбы Эллен, других причин для его появления на свет нет. В голову не приходит, что бы еще могло меня на него вдохновить. Хотя, да, работая над историческим вестерном «Ледойт», я воспользовалась словом «трикстер», однако редактор сказал, что это слово было введено в обиход антропологами намного позже. Но я-то знала, что на свете существует Койот! И заменила «трикстера» в «Ледойте» на Великого Шута Господня. И сразу же вспомнила о нем, принимаясь за этот рассказ.
Конечно, конечно же, действие происходит в моих любимых горах. Я вставляю их всюду, куда только могу.
Еще один лабиринт
Еще один лабиринт
Лабиринт Белых Роз
Не будь они так прекрасны, он изрубил бы их шпагой. Шипы и белоснежные бутоны, все еще в капельках утренней росы, покрывали деревянные шпалеры сплошь, до последнего дюйма, а шпалеры были высоки. А уж запах!.. Одного аромата хватило бы, чтоб заблудиться здесь навеки. Но ему, Жаку Кордону, доверенному лицу и шпиону своей маркизы, к потайным ходам и извилистым тропам не привыкать. Не раз случалось ему говорить с королями и принцами – и шпионить за ними, как же без этого. Он никогда не опаздывает и нигде не собьется с пути. «Даже, – сказал он себе самому, – в гостях у строителя лабиринтов».
Накануне вечером сей, так сказать, «ле лабиринженер» препроводил его в комнату с низким потолком на задах своего château[137], да там и оставил – без дров для очага и без масла для лампы. Матрас оказался жестким, а одеяло – тонким, будто салфетка. Спал Жак урывками, а с первыми лучами рассвета вскочил и поспешил одеться в надежде хотя бы на горячий завтрак, однако обнаружил, что дверь заперта извне. Тогда он навалился на дверь всей тяжестью, ударил в нее с разбегу плечом, но дверь даже не дрогнула. На крики также никто не явился. Оставалось одно: выбираться в окно, в сад при особняке. Поднявшись на кресло, он перелез через подоконник, порвал о задвижку рубашку и неуклюже рухнул на вымощенную камнем дорожку внизу.