Как я сюда попала, думает Ника. Неужели я выросла и сама не заметила? Интересно, что со мной теперь? Кем я работаю? Кто мой муж? Девочка на фото, наверное, моя дочь – даже похожа на меня, если присмотреться.

Ника смеется – и слышит тихий вздох, будто слабое эхо. Ника оглядывается. Кажется, в комнате никого, но она ясно различает чье-то дыхание, может, даже всхлип. Она подходит к окну и заглядывает в кресло: поджав под себя ноги, там сидит женщина.

– Вы кто? – спрашивает Ника.

– Я здесь живу, – говорит женщина. – А ты кто, девочка?

Ника не знает, что ответить.

– Меня зовут Ника, – говорит наконец она.

Женщина кивает. На вид ей лет тридцать пять, она в темной рубашке и черных джинсах, короткие волосы растрепаны, глаза красные и опухшие.

– У вас очень хорошая квартира, – говорит Ника, чтобы не молчать.

– Наверное, – пожимает плечами женщина.

Ника присаживается на корточки рядом с креслом. Так сидеть неудобно, можно принести стул, но почему-то не хочется.

– У вас что-то случилось? – спрашивает Ника. – Я могу вам чем-то помочь?

Она и сама знает, что говорит не то. При одном взгляде на женщину понятно: у нее в самом деле что-то случилось. И помочь ей Ника не сможет.

Женщина качает головой.

– Все, что случилось, – уже случилось, – говорит она, – больше ничего не случится.

Ника вспоминает, как далекой ночью на Белом море говорила у костра с Зиночкой, утешая ее и еще не зная, что Зиночке скоро уходить навсегда. Тогда Ника в первый раз утешала взрослого человека – и поэтому сейчас накрывает ладонью руку женщины (никакого маникюра, ногти обкусаны почти до корней) и тихо говорит:

– Расскажите.

– Зачем? – отвечает женщина, но руки не отдергивает.

– Я не знаю зачем, – говорит Ника, – просто расскажите.

Женщина вздыхает и закрывает глаза. Она долго сидит неподвижно – может быть, спит? – но затем вздыхает снова и спрашивает: