– Сейчас посмотрю в расписании… да, в два за тобой заеду… есть у вас там рядом один неплохой ресторан.

Неплохой ресторан в обеденное время фактически пуст. Кроме Марины и дяди Коли – только двое немолодых смуглых людей в дальнем углу сосредоточенно расправляются с графином водки и жареным поросенком.

– Да, я уже слышал, – кивает дядя Коля. – Лихая девка эта ваша Ступина.

– У меня в этой секции одноклассник был, – говорит Марина. – По старой школе. Кирилл Потоцкий. Неужели там правда была шпионская ячейка?

– Какая шпионская ячейка, что ты? – удивляется дядя Коля. – Обычные шарлатаны. Обещали научить переходу… но ты-то умная, знаешь, что для перехода много чего нужно. Одного правильного дыхания недостаточно.

– Так их отпустят?

– Конечно, – дядя Коля сует ложку в подернутую золотистой пленкой уху. – Рано или поздно. Скорее всего – после Фестиваля. Как ни верти, они же хотели научиться переходу – зачем нам во время Фестиваля такие люди? Не нужны. Пусть посидят, отдохнут. А с руководителем, конечно, придется всерьез разбираться.

– А Ступина?

– А что Ступина? Получит поощрение какое-нибудь, на стажировку поедет будущей осенью.

– Понимаете, дядя Коля, – вкрадчиво говорит Марина, – это меня и волнует. Я-то как раз на эту стажировку нацелилась – и тут Ступина мне дорогу перебежала. Нельзя ли как-нибудь ее… того… подвинуть?

Дядя Коля облизывает ложку, откладывает ее и тихонько хохочет.

– Марин, так вот ты что! Ты на стажировку хочешь? Ты по этому поводу?

– Ну да, – говорит Марина, – а что такого? Я отличница, на хорошем счету, почему бы мне…

– Марина, послушай, – смех резко обрывается. – Какая стажировка? Никто бы тебя никогда не выпустил. Даже если бы никакой Ступиной не было – послали бы кого угодно, но не тебя. Ты что, не понимаешь? После ваших похождений ни один из вас троих за Границу вообще не должен попасть.

Уж как минимум – в ближайшие лет десять.

В ресторане вдруг темнеет, а потом – резкая боль: Марина ногтями впилась в ладони. Переведя дыхание, она говорит:

– Что ж вы мне раньше не сказали? Я бы и не дергалась.

– Ну, – дядя Коля разводит руками, – я думал, ты сама все понимаешь. Ты что в мандельброте выделывала? На кого с ножом кидалась? Что кричала? Да то, что ты осталась на свободе, тем более в Академии, – это уже чудо! А с другой стороны – что такое десять лет, в твои-то годы? Я вообще в Заграничье впервые после тридцати попал – и ничего, нормально.

Нормально, повторяет про себя Марина. Нормально.