Меч вывалился из рук. Марс обхватил голову руками и бессмысленно побрел куда-то, рыча и хрипя, словно зверь. Упал, пополз на четвереньках, поднялся и расхохотался нечеловеческим голосом. Впился руками в снег и завыл, как безумный.

— Он вернется за мечом, — спокойно произнес Анатас, наблюдая за Марсом.

— Думаешь, он настолько глуп, чтобы наступить еще раз на те же грабли? — проговорил человек в белой тоге.

— Они жаждут сравняться с нами. Ни одна потеря, ни одно переживание, ни одно горе не уничтожает в них стремление быть лучше других. Только это «лучше» порой очень извращено в их понимании. На протяжении всего времени они только и делают, что убивают друг друга. Нужно просто довести их желания до логического завершения.

— Посмотрим.

— Тут и смотреть нечего. Придумай лучше себе занятие более интересное. Согласись, что при любом раскладе выиграю я. Они жалки в своих амбициях и желаниях. Найди себе другую песочницу для игры в куклы. А про эту можешь забыть. Скоро она превратится в пустыню.

— И все же они совершенны.

Эпилог

Эпилог

Безжизненная серая, как пепел, земля. Ни единого звука, ни дуновения ветерка, тихо, будто в вакууме. Высохли реки, озера и моря. На дне бывшего водоема сгрудились полусгнившие бесформенные конструкции.

Армейский ботинок тяжело опустился, подняв небольшое облачко пыли, которая теперь была везде. Человек поправил шарф, натянутый на худое и грязное лицо почти до глаз. Изорванный плащ висел на щуплых плечах, голову покрывал капюшон.

След давно остывшего костра, рядом — оборудованное для ночлега место. Он уже здесь был. Он ходит по кругу. Сколько раз он проходил здесь? Сотню? Тысячу? Он знал, что будет дальше, — длинная автострада, занесенная серой пылью. Снова идти по ней. А вокруг — мертвый, однообразный, унылый пейзаж. Сухие деревья, покосившиеся, поломанные, покрытые засохшим черным мхом. Ржавые автомобили, почти вросшие в почву. Торчащие кости по краям дороги. И ненавистная тишина.

Человек прошел немного вперед и облокотился на кузов автомобиля — рука провалилась сквозь напрочь истлевший металл. Пришлось сделать еще одно трудно дающееся движение, чтобы найти точку опоры. Он стоял, прислонившись к машине, и глядел в пустую даль, туда, где теперь даже горизонт различался смутно. Все было практически одноцветным. Все исчезало, все рассыпа́лось, превращалось в серую пыль. Даже горы, не говоря уже о городах, от которых остались только неприглядные развалины. Раньше он боялся в них заходить, раньше там были люди. Теперь можно было этого не опасаться. Мир, каким он его знал, давно исчез, остались только воспоминания.