Как грибы стали вырастать проповедники, призывавшие народ встать на путь истинной веры и свергнуть тиранию. Повсеместно прошли забастовки и митинги. Правительство пыталось разогнать людей с помощью полиции, что лишь усугубило обстановку. В результате первые жертвы, а дальше гражданская война, которая обескровила и опустошила страну. Все полетело к черту, армия стала неподконтрольной. Каждый тянул одеяло на себя. Паника и полный хаос.

И так — во всем мире. Локальные войны, постоянные конфликты между группировками. Весь мир превратился в Африку, над которой прежде смеялись.

Теперь не было ни правительства, ни армии, ни полиции — никого. Каждый был сам за себя. Если ты объединил достаточно людей и сумел их сплотить — что ж, можешь выбрать себе клочок земли и создать свое собственное государство. Полная свобода. Но это хорошо только на словах. В действительности почти ни у кого не было оружия, не было еды, не было лекарств. Говорили, на юге осталось что-то типа цивилизации. Но это громко сказано. «Огненные братья», фанатики под руководством некоего Александра. Многие бежали к нему, когда начался хаос. Он обещал «путь света». Но именно «Огненных братьев» обвинял во всех бедах Виктор. Его ключевой идеей было покончить с ними. Вдвоем — покончить с целой армией?! Старик явно спятил.

Однажды Виктор кардинально поменял свое решение двигаться на юг и как безумный устремился на север. Ту ночь Марс помнил отчетливо. Приемный отец, уединившись, долго смотрел на звезды, будто ища там заветный ответ на все вопросы. А утром они уже двигались в противоположном направлении. На расспросы он, как всегда, отмалчивался. Когда его не стало, Марс не осмелился изменить указанную цель, север так север. Пусть будет он. Они пойдут туда, откуда все бегут. Сейчас безопасно там, где нет людей. Возможно, старик знал все наперед. Возможно.

Марс прикрыл глаза и втянул ноздрями прохладный воздух, заполняя им до отказа свои легкие. Жизнь в этом мире отвратительна, но они пока что живы, и это уже хорошо. Он вернулся на место ночлега и взглянул на ворох тряпья, под которым так сладко спала Катя.

— Эй, — тихо произнес он и пошевелил девчушку.

Комок из тряпок зашевелился, Катя приподнялась, опираясь на локти. На чумазом личике блестели заспанные глазенки. На голову накинут капюшон теплой толстовки, сверху короткая болоньевая куртка с заплаткой спереди. Все это было плотно натянуто на худое, хрупкое тело.

— Привет, — зевая и потягиваясь, проговорила она.

— Привет. Как спалось?

— Нормально.

— Не замерзла? — он дотронулся до ее лба тыльной стороной кисти.