— Да все нормально. Ты и так нарядил меня как капусту. Я уже не маленькая, — насупилась Катя.

— Я знаю, знаю. Вот поэтому переживаю еще больше. На, держи, — он протянул ей коробок со спичками. — Разведи пока костер, только небольшой, а я обойду все вокруг. Не хочу, чтобы нас кто-то нашел. Заодно, может, удастся найти что-то съестное. — Он направился к пролому в стене, но приостановился. — Если что, кричи. Я буду рядом. Я услышу.

Марс ухватился за торчащую арматуру, пригнулся и скользнул в проем, выпрямился, долго вглядывался в угнетающий пейзаж поздней осени, пытаясь обнаружить хоть какое-то движение, поправил нож, потер запястьем переносицу и стал спускаться с пригорка, на котором они заночевали.

Екатерина вылезла из-под тряпок, еще раз зевнула, достала из кармана потертых штанов свернутую в несколько раз газету, оторвала от нее клочок, остальное сунула обратно. Сложив из битых кирпичей что-то вроде очага, она поместила туда куски дерева, подпихнув вниз клочок газеты. Чиркнув спичкой, развела костер. Огонь неуверенно, но все же принялся пожирать то, что предложили ему на этот раз. Катя сидела и смотрела на него, поднеся руки, впитывала его тепло. В желудке заурчало, и она поморщила лицо. О еде последнее время думалось очень часто. Даже холод изводил ее не так сильно, как желание набить живот чем-то съестным, и даже необязательно вкусным. Она подкинула веточек, костер стал ярче. Позади что-то хрустнуло.

— Максимыч, это ты?

Она почти всегда называла его так. Римское имя ей казалось смешным и нелепым. Марс рассказывал о своем отце, которого якобы звали Максим. Катя подхватила это и почти всегда обращалась по отчеству.

Не успела она обернуться, как незнакомый мужчина схватил ее за шкирку, заткнул рукой рот и повалил на пол.

— Ш-ш-ш-ш, — зашипел он, все сильнее придавливая ее к земле. — Ты тут одна?

Девчушка закивала головой.

— Это хорошо. Еда есть?

Она глазами указала на лежащий в стороне рюкзак.

— Сходи посмотри, что там, — приказал незнакомец кому-то.

Катя смогла разглядеть лишь пару ног в потрепанных кроссовках, быстро прошедшую к заветной сумке.

— Нам приказано найти парня, а не вещи их осматривать!

— Делай, что говорю!

— Тут только одно барахло! — вытряхнув содержимое из рюкзака, раздосадованно проорал человек в спортивной обуви.

— Где он?! — произнес третий, входя в развалины. Черные потертые кожаные штаны, армейские ботинки. По тону он походил на главного.

— Тут только эта девка! И долбаная банка консервов! — в злости отшвырнув рюкзак в сторону, проорал тот, что был в кроссовках, и направился к девочке. — Ну хоть чем-то можно скрасить огорчение.