— О которых ваша миссис Принн читала в книгах в публичной библиотеке, — закончил за нее Орландо Краун.

— Я бы хотела, чтобы вы воздержались от предвзятости в отношении миссис Принн, — сказала старуха, нервно теребя свои коралловые четки. — Потому что я знаю, что вы будете приятно удивлены.

— Думаю, она удивится, — мрачно ответил Орландо Краун. — И сомневаюсь, что ей это понравится.

— Я не назвала ей вашего имени, но даже если она узнает, это не будет иметь значения. Госпожа Принн приветствует испытания ее медиумизма. Если бы вы только знали, что она рассказывала мне о тех, кто являлся к ней! И в самый первый раз она узнала обо мне все без моего ведома; она рассказала мне вещи, которые я никогда никому не открывала. О, это будет замечательный опыт для такого скептика, как вы, мистер Краун!

— По-видимому, он начинается уже сейчас, — заметил он, когда машина въехала на подъездную дорожку богато украшенного жилого дома. Слуга сел за руль и припарковал родстер, когда мы направились к отделанному хромом фойе и поднялись на лифте на седьмой этаж.

— Что у вас там? — прошептал я, указывая на маленькую черную сумку, которую Краун держал в одной руке.

— Увидите, — ответил он. — Это все часть того замечательного опыта, который у нас будет. Я не думаю, что миссис Принн пойдет на это, и я знаю, что Малый Топор будет чертовски зол.

Лифт высадил нас перед модернистской светлой дубовой дверью. Миссис Брустер позвонила в колокольчик и получила такой же ответ — только на октаву выше. Один только звук говорил мне, что этот сеанс будет весьма контрастировать с вчерашней мерзкой постановкой. Мое предположение оказалось верным. С того момента, как слуга в тюрбане открыл дверь и пригласил нас войти, мы перенеслись в экзотический мир.

Только голливудский экстремал мог спроектировать эту гостиную. Все было черным. Черные бархатные портьеры покрывали стены, черная ткань покрывала низкую, модернистскую мебель с эбеновыми рамами, черные велюровые ковры покрывали черный кафельный пол. В стенах через равные промежутки располагались ниши, в которых помещались статуэтки — черные, конечно, — в которых я узнал выходцев из примитивной мифологии или восточных ремесленников. Тусклый свет освещал фигуры многорукого Кали, ухмыляющейся Баст и таращащего глаза тибетского бога грома. Я почувствовал запах ладана и духов. А еще я учуял запах денег и крысы. Краун подмигнул мне в полумраке, но миссис Брустер была явно впечатлена. Мы сидели и ерзали, когда снова зазвонили колокольчики, дверь открыл индус, и несколько других искателей тайны вошли в гостиную. Они нервно посмотрели на нас, но никто не произнес ни слова.