Селина планировала заманить убийцу к месту его первого преступления. Заманить его к причалу, воспользовавшись преимуществами, что давали открытое пространство и вода, которая могла отрезать ему путь к отступлению. А если бы это не сработало, она бы выманила его из места, где он скрывается, из Шартра.
А что, если убийца Никодим? Получается, Селина в буквальном смысле танцевала в его лапах?
Ее грудь вздымалась от тяжелого дыхания, туго затянутый корсет сдавливал тело. Единственным шансом Селины на спасение был крик, если ей удастся закричать достаточно громко, чтобы ее услышали.
Но успеют ли ее спасти?
Селина напряглась, убеждая себя, что все будет хорошо. Если у нее всего один шанс на спасение, она непременно воспользуется именно этим шансом. Ее рука скользнула к потайному карману на бедре, готовая выхватить серебряный кинжал Бастьяна.
Справа в небо взвилась стая ворон. Селина крутанулась, наблюдая, как те летят в сторону луны, жалея, что не может тоже расправить крылья и упорхнуть.
И в этот самый момент она заметила странные символы вдоль края балюстрады. Она подошла ближе, не подумав.
Четыре символа, нарисованные на каменной поверхности, точно продолжение прожилок на камнях, влажные и ярко-алые:
«L, O, U… P?»[153]
Сдавленный вопль вырвался из груди Селины. Она отпрянула назад, уткнувшись спиной в стену. Страх окончательно взял над ней верх, когда пара длинных рук схватила ее за талию, ладони в перчатках пробежали по ее ребрам.
– Mon amour, – проскрежетал его голос у ее уха, его холодное дыхание коснулось ее затылка. – Ты навсегда моя.
Селина открыла было рот, чтобы закричать. Что-то острое вонзилось в ее шею, и тьма поглотила ее.