Но я все равно хотел ее.

Штука в том, что работать на хедж-фонд – значит зарабатывать, невзирая ни на движения рынка, ни на что вообще. Бог назначит Судный день, а вы должны быть застрахованы. И да, вы должны доверять Богу, но при любом менее апокалиптическом раскладе вы застрахованы и можете заработать или, по крайней мере, потерять меньше, чем остальные игроки, что, в принципе, одно и то же, ведь вся суть в отличительном преимуществе. Если теряют все, а вы – меньше других, то вы выигрываете. Это и есть хеджирование, этим и занимаются хедж-фонды. Джоджо работала на один из крупнейших хедж-фондов Нью-Йорка, я работал на крупный хедж-фонд – мы были идеальной парой в блэк-шоулзовском раю.

Но нет. Потому что во многих хедж-фондах попытка максимизировать прибыль приводила к деятельности, дополняющей саму торговлю, в том числе вовлекающую венчурный капитал. Но из-за венчурного капитала ликвидные активы становятся неликвидными, что в финансах вообще считается великим грехом. Ликвидность – это критическая, фундаментальная ценность. В большинстве хедж-фондов это лишь мелочи, и те, кто работает с венчурным капиталом, обычно ограничиваются разговорами о «дополнительном инвестировании», полагая, что это просто поможет им набраться опыта, который позволит тем, в кого они вкладываются, преуспеть в делах. По большей части это ерунда – надуманное оправдание вопиющей неликвидности их вложений, но нельзя отрицать, что многие из них лелеют свои заблуждения.

И это, опасался я, и было той кроличьей норой, в которую упала Джоджо. Я беспокоился, что она хотела больше, чем заработать денег, хотела сделать какую-нибудь выгодную инвестицию в так называемую реальную экономику. «Эльдорадо» почти наверняка имел в сотни раз больше собственных активов, и неликвидность делала его уязвимым. Венчурный капитал предназначался для супердлинных позиций и потому был опасен, поскольку никаких суперкоротких позиций, чтобы их уравновесить, не существовало. Вот и выходило, что Джоджо слишком сильно вложилась эмоционально в малую часть бизнеса своей компании, что было опасно само по себе, и значит, она запуталась и хотела получить больше, чем могли ей дать финансы, сама при этом оставаясь в этой же сфере. То есть здесь имели место заблуждение, претенциозность, стремления и отсутствие внимания там, где я не хотел бы этого видеть.

Но сейчас я сам занял по Джоджо супердлинную позицию, по сути, допустил ту же ошибку: потеря ликвидности, стремление к равновесию, неприятие волатильности, привязанность к конкретной статической ситуации, от чего предостерегал даже Будда. И в такой опасной ситуации моя предполагаемая партнерша по проекту совместной жизни, что также было своего рода венчурным капиталом, не попала в цену реализации. И ушла со своим опционом дальше. Вообще от этих финансовых метафор меня воротит, но они возникают у меня в голове, и кажется, я не могу это остановить. Нет, стоп. Она мне нравилась, я ее хотел. А она меня нет. Вот как на самом деле было.