Каждый район, как и всегда, был отдельным мирком со своим особым характером. Одни выглядели прекрасно, другие – задрипанными, третьи оставались заброшенными. Не всегда было понятно, почему тот или иной район выглядит так, как выглядит. Что-то случалось, и здания стояли на месте или обрушивались на те, что с ними соседствовали. Все очень условно, очень изменчиво, очень рискованно.

* * *

И вот я медленно приближался к старому району мистера Хёкстера, с юга от рухнувшей высотки. Это была южная часть Гудзон-Ярдс, небольшая бухта, где больше не сохранилось железнодорожных путей и где теперь было мелководье, открытое приливам, которые, как рассказывали, бывали такими мощными, что глубина здесь не уступала той, что в средней части реки. Послужила ли эта «протечка» к острову причиной падения высотки, было неизвестно, но это случилось, и верхняя половина здания теперь принимала на себя волны разбитыми окнами. Упавшая высотка напоминала побитый круизный лайнер, готовящийся целиком уйти на дно.

Многие другие здания также следовали за ним. Мне вновь вспомнились фотографии перекошенных лесов в Арктике, где деревья кренились во все стороны из-за таяния вечномерзлого грунта. Челси, Пенн-Саут, Лондон-Террас – всех их куда-нибудь да косило. Ничего положительного с точки зрения возможностей для инвестирования. Технологии восстановления жилья все время совершенствовались, но возиться со зданиями, стоящими на песке, бессмысленно. Графенированные композиты и алмазное покрытие – средства эффективные, но даже они не способны сдержать обмякший бетон, а действуют скорее как очень прочная пищевая пленка и просто изолируют от воды.

Жужжа по узким каналам между 10-й и 11-й, я уловил взглядом Большой вогнутый квадрат, неподалеку от берега Гудзона. Здесь во время первой волны строительства крытых переходов одна группа инвесторов подвесила меж четырех небоскребов на высоте сорокового этажа торговый центр. Людей это восхищало, но только до тех пор, пока эти четыре небоскреба вдруг не накренились под весом торгового центра внутрь. При этом центр опустился сразу на пять этажей, разрушив все, что было внутри. После этого люди стали гораздо осторожнее, и сейчас Большой вогнутый квадрат висит там, будто незадачливый Стоунхендж, указывая, что нельзя подвешивать слишком тяжелые объекты вне отвесной линии небоскреба. Инженеры затем объявили, что эти высотки строились с расчетом только на то, чтобы выдерживать собственный вес.

Сколько еще могли простоять все эти покосившиеся здания? Кто побеждал в вечной битве человека с морем? Море было всегда одинаковым, а человечество совершенствовалось, но море никогда не отступало. И могло подняться снова. Следовало иметь в виду Третий толчок, пусть крупных сходов льда в Антарктике в последнее время и не наблюдалось, однако в ИМС такая возможность учитывалась. В любом случае, что бы ни ждало уровень моря в будущем, межприливье всегда оставалось под угрозой. Любой, кто на регулярной основе пытался сражаться с морем, не мог отрицать, что в конечном счете оно всегда побеждало и что его победа – лишь вопрос времени. Некоторые из них частенько философствовали об этом в депрессивно-нигилистском ключе. От нас ничего не зависит, мы пашем как проклятые, а потом погибаем, и так далее.