Таким образом, близился час, когда всем слабым зданиям в межприливье понадобился бы серьезный ремонт – если таковой вообще был возможен. Если же нет, то их следовало заменить – если возможно было хотя бы это!

А тем временем здесь жили люди. Признаки этого виднелись повсюду: заменены разбитые окна, развешано белье, на крышах устроены сады. Особенно очевидно это было днем. Ночью же они выключали свет, и здания выглядели заброшенными, кое-где, может быть, оставив горящие свечи, для удобства своих призраков. Но днем все было отчетливо видно. И это, конечно, было неизменно. Жилья на Манхэттене не хватало всегда. И чтобы они держались подальше, мало было просто задрать цены на аренду – они всячески изворачивались и приживались где могли. В затопленном городе было бесконечное множество закоулков и закутков, включая, конечно, алмазные пузыри, защищавшие аэрированные подвалы от приливов. Люди жили, как крысы.

Эту ситуацию, наверно, Джоджо и надеялась поправить своими выгодными инвестициями. Хотя, по сути, это гиблое дело: так можно было стать топологически обратным Сизифом, выкапывающим яму, которая постоянно засыпается, откачивающим подвал за подвалом лишь затем, чтобы их затопило вновь, и так до бесконечности.

Аэрация! Подводная недвижимость! Новый рынок, который нужно наполнить финансами, а потом использовать рычаги и повторить цикл в большем масштабе, как того требует первый закон. Всегда расти. Это значит, что, как только поверхность острова заполнилась до предела, вы сначала тянетесь к небу, а потом, когда достигаете предела и там, начинаете нырять на глубину. Когда подвалы, туннели и станции метро будут аэрированы, люди, несомненно, примутся рыть все более и более глубокие полости, расширяя незримый кальвиноград до литосферы, выкапывая землескребы под стать небоскребам, здания до самого центра Земли. Геотермальное отопление без прибавки к цене! Жилье в самом аду – все это Манхэттен.

* * *

Правда, не совсем. Когда плаваешь вокруг заброшенных развалин в Челси, стараясь не смотреть на таящиеся в окнах лица, все равно чувствуешь отчаяние, все равно приходят только пессимистичные мысли. Впрочем, отбросить эти унылые видения несложно – достаточно повернуть «клопа» и зажужжать к большой реке, затем, прибавив скорости, оторваться от воды и полететь вверх и прочь, прочь от израненного города! Улететь!

Так я и сделал. Широченный Гудзон оказался подо мной, его темная поверхность извивалась и колыхалась где-то внизу. И вот они, на двух берегах – Верхний Манхэттен и Хобокен, оба застроенные небоскребами, самыми высокими из всех. Два берега будто бы соревновались, какой из них доминирует, и это в десятилетие, когда появились революционные строительные материалы, которые позволяли возводить небоскребы в три раза выше, чем до этого. И все равно было приятно припрятать миллиард или три в нью-йоркской квартирке где-нибудь повыше, бывать в ней по несколько дней в году и наслаждаться этим величайшим городом мира. В Денвере-то таких видов, какие сейчас открывались передо мной, точно быть не могло!