Люди были в отчаянии. Пока буксир проходил по Второй авеню, они махали Владе из разбитых окон и даже просто лежали на плоских крышах. Владе указывал путь – левее, правее, – а Айдельба со своими ребятами подводила буксир к зданиям, и люди запрыгивали на борт, иногда с высоты в десять и более футов, отчего многие, конечно, травмировались. Часто они, выбираясь из разбитых окон, поднимались по бортовым ступенькам проходящего мимо буксира. Случалось, перебирались с импровизированных плотов, приносимых по воде с подветренной стороны.

Все эти беженцы промокли и продрогли, многие истекали кровью. У некоторых были явные переломы, у других – порезы и синяки. Многие находились в шоке. Это была тяжелая ночь, а день до этого – того хуже, и сейчас буксир представлялся им первой возможностью добраться до укрытия.

Палуба на буксире была открытая, но Владе запускал людей под высокий гакаборт, а тех, кто пребывал в наихудшем состоянии, отправлял в каюты под мостиком, хотя ему и не нравилось постоянно открывать двери. Спустя какое-то время он поднялся к мостику, дернул дверь с подветренной стороны и громко захлопнул ее за собой.

– Ближайшая отсюда больница – это Белвью, – прокричал он Айдельбе, хотя такая громкость уже не была необходима.

– А больница Центрального парка что?

– Нет! Там нельзя высадить людей – уличные причалы наверняка разрушены.

– Тогда куда?

– Больница Белвью на углу 26-го и Первой авеню, – ответил Владе.

– Белвью? Разве она не психиатрическая?

– Ну, университетская аж на углу 32-го и Парк-авеню.

– Идем туда.

– Тех, кто не ранен, мы можем просто отвезти в Мет или в любое другое прочное здание, которое их примет. Можем ходить прямоугольным маршрутом, как вапо.

– Хорошо.

Владе снова бросился в бой. Пройдя всего десять кварталов на восток по Хьюстон-стрит, они подобрали человек двести, которые теперь все вместе ютились на палубе буксира. Айдельбе и ее людям удалось выполнить особенно трудный поворот налево на перекрестке Хьюстон и авеню Си, полностью открытых ветрам; они втроем напряженно занимались гребными винтами, стараясь с их помощью повернуть судно так, чтобы его не унесло слишком далеко в Хамилтон-Фиш-бачино. Проделав это, они, следуя направлению ветра и течения, двинулись по Си к 14-му каналу, снова свернули налево и поплыли навстречу ветру к Парк-авеню, после чего свернули направо и прогромыхали к 32-му, где находился госпиталь Нью-Йоркского университета. Тот выглядел таким же переполненным, как их буксир, но принял всех раненых через северное окно четвертого этажа, которое выбили специально для этой цели, так как теперь уровень воды находился именно там и принять людей иным способом было невозможно. Прилив представлял собой большую проблему, которая вдобавок существенно усугубляла все прочие проблемы. Это была то ли демонстрация того, что случится при Третьем толчке, то ли кошмарная ретроспектива того, что происходило полвека назад. Наверное, именно так всё и будет выглядеть или выглядело так когда-то: первый этаж затоплен, вся прилегающая к зданию территория разорена.