«
У нее было сердце, и она ничего не могла с этим поделать. Вот почему она оставила письмо на столе дома на Мейден-лейн на случай, если Самуэль вернется. И конечно же, она не могла отдать свое сердце этому доброму серьезному мужчине, рассудительному доктору, который даже не верил в любовь. То, чему суждено быть, уже началось. Будущее было написано деревом, поцелуем, зароком, истершейся веревкой, человеком, который не верил, что любовь способна стать проклятием.
III.
Джон Хаторн редко ел с семьей: обычно он уходил рано и возвращался, когда все уже спали. Но однажды утром судья ворвался в дом как ураган, в страшной спешке: ожидалось назначенное в последний момент собрание. О нем оповестил клерк, бегавший из одного дома в другой. К счастью, здание суда находилось буквально в нескольких шагах, и у Джона оставалось время, чтобы хотя бы выпить чаю с гренками. Он был красивым мужчиной, хотя ему перевалило за пятьдесят, – высоким, темноволосым, преисполненным собственной значимости. Его плащ был прекрасно отглажен, начищенная обувь сияла, хотя на улице было грязно. Фэйт отступила на шаг назад, у нее даже перехватило дыхание. Наконец-то это случилось: она увидела отца. Именно этот человек был повинен в преступлениях против нее, матери и женщин Салема. У Фэйт были высокие скулы и длинные ноги, как у Джона. Он, как и она, поджимал губы, когда был погружен в свои мысли, и так же, как Фэйт, был привередлив в еде.
Фэйт приготовила пудинг из кукурузной муки и свежие крапчатые яйца с петрушкой. Она проснулась затемно, поэтому оставалось время на то, чтобы испечь яблочный пирог и печенье с корочкой для утреннего чая. Яблоки используют в любовных заговорах и в заклинаниях-напоминаниях. Чтобы добиться этого, Фэйт добавила розмарин, целую аккуратно срезанную веточку. Пусть Джон Хаторн вспомнит все зло, что принес им, пусть мысли об этом терзают его и он почувствует раскаяние. Именно поэтому она здесь: посмотреть ему в лицо и проклясть, чтобы он молил о милосердии хотя бы раз в своей жизни.
Девочка хотела казаться обычной служанкой, чтобы Хаторн особо к ней не приглядывался и не выяснял, кто она на самом деле. Пока Джон даже не замечал ее. Чтобы сделаться почти невидимой, она туго стянула волосы в узел на затылке, убрав их с бледного лица. Голову Фэйт покрывала белым чепцом, чтобы не выбивалось ни пряди, иначе Хаторн, если у него вообще остались какие-то воспоминания о ней, наверняка узнал бы ее по рыжим волосам. Она накрасила брови чернилами, чтобы сделать их темнее, а ресницы – измельченным карандашным грифелем.