То же самое происходило снова и снова. Словно он не мог уйти.

Вращение вернулось, и в следующее мгновение я увидела день, когда пришёл мой папа, который Герберт.

Он был так счастлив, когда нашёл Кару. Блейк попытался докричаться и до него, но тот его не слышал. Я понимала, что он чувствует, потому что никто из них меня тоже не видел, но я осознала это раньше, потому что уже проходила через это вместе с Люцианом. А вот Блейк всё ещё не понимал, что с ним происходит.

Картинка снова сменилась.

Место изменилось. Это больше не гостиничный номер, это жилой дом. Я выглянула в окно. Двор был большим, с деревьями, без забора. На ум пришла мысль, что мы где-то в глубинке.

Папа сидел на кровати. Я так рада увидеть его вновь. Хотела бы подойти к нему и просто поговорить. Извиниться за всё, что сделала. Но я знала, что он не услышит.

Дверь открылась, и вошла Тания. Герберт и Блейк посмотрели на неё. Он больше не пытался сбежать.

— Как она выглядит? — на лице отца была широченная улыбка. Но не у Тании. У неё на глазах появились слёзы, и она вышла из комнаты.

Отец просто посмотрел на неё, а затем в сторону ванной. Он поднялся и вошёл. Я проследовала за ним.

Там лежал годовалый младенец. Отец заплакал. Упал на колени и согнулся пополам.

Я догадалась, что это за ребёнок. Это я. В тот день, когда он понял, что Кары больше нет.

Он проглотил слёзы и посмотрел на младенца с дикой ненавистью.

Но затем замотал головой и заставил себя подняться на ноги и выйти из комнаты.

Я не пошла за ним и услышала, как он ругается с Танией из-за её поступка.

Блейк тоже слушал это, а затем подскочил и рванул в ванную.

Он уставился на малышку Елену, лежащую голышом на полу.

— Что это значит? — спросил Блейк, и малышка Елена взглянула прямо на него.

Она улыбнулась и посмотрела в другую сторону.

Мы оба не сводили с неё глаз.

Он заулюлюкал, вновь привлекая её внимание, она улыбнулась и опять отвела взгляд.