— Зачем? — ошалела от такого предложения Фрося. Нет, она понимала, что зимой скучно, и люд ищет, чем бы заняться, но чтоб боярский сын с сотником вопросы разведения уток с гусями решали, это перебор.

— А они вообще скрещиваются?

— Кто? — не понял Давид.

— Утки с гусями, мне-то не жалко, вроде семейство одно. Но потомство какое будет?

Юрий хрюкнул и постарался пониже опуститься к тарелке с кашей. Жирослав побледнел и перестал улыбаться. Давид задумчиво поскреб щеку.

— Семейства разные, поэтому думаю, потомство хорошее будет. К тому же та, твоя утица, все полы вытоптала, все лавки протёрла, зерна съела немерено.

Фрося хотела спросить, откуда супруг так подробно знает состояние дел в курятнике, как вдруг фраза, точнее культурный код, заложенный во фразе, показался ей смутно знакомым. Помолчала, вспоминая, где она нечто подобное читать могла. Решила проверить догадку:

— А так ли гусь хорош, как ты сейчас мне о нем говоришь? Может, хромой да облезлый? — спросила Фрося, мысленно молясь, чтобы речь всём-таки шла о птицах. Не повезло.

Давид шумно выдохнул и расслабился. Поняла наконец супруга, теперь самое главное, чтоб не прогнала взашей горе-жениха вместе со сватом.

— Так испытай его! — хлопнул сотник по колену, задавая новый виток беседе.

Фрося сощурилась.

— Да, конечно… Пусть завтра ваш «гусь» придет не верхом и не пешком, не голый и не одетый, не с подарком, но и не с пустыми руками. А после решетом колодец вычерпает! Что за безобразие вы тут устроили?

— Хоть не отказ, и на том спасибо, — усмехнулся Жирослав, вновь принимая вид балагура. А для тебя, любимая тёща, я прибуду завтра хоть на собаке верхом да в сетях и с голубем в руке, лишь бы согласие дала.

— Ты совсем с ума сошел?! Какая я тебе тёща?

— Будущая. Ты меня сразу не прогнала, в дом войти позволила, за стол посадила да разделила хлеб. А ещё задание дала. Так что начальное твоё разрешение я получил.

Фросе очень хотелось прибить обоих мужчин: одного — чтоб «разрешением» не успел воспользоваться, а второго за проворачивание матримониальных дел за спиной. Увы, муж у неё один, а отрок, хоть и дурак, но сирота, а сирот не обижают.

— Значит так, — успокоившись и собравшись с мыслями, начала Ефросинья. — Ретка не товар, а ты не купец, чтоб я за неё разрешения давала. С кем захочет жизнь свою связать, с тем пусть и связывает. К тому же маленькая она, рано ей ещё замуж.

Давид кашлянул, Жирослав удивленно посмотрел на хозяйку, а Юрий наконец смог похвастать знаниями:

— Ага, так рано, что скоро поздно будет. Весной, кажется, семнадцать исполнится.