Зачем мне оружие, когда бой по сути выигран и убивать противника нельзя? Сам не знаю. Но вит в крови подталкивал к действиям, да и кровь для меня как художника оказалась гораздо круче любых чернил. Вот я и решил, вместо того чтобы бездумно ронять капли в землю, найти ей применение.
Эстрер решил показать характер. Ремень поднял надо мной щупальце и трансформировал их в форму крыльев. Сильные первые взмахи крыльев оторвали от земли мои каблуки и я, всё ещё плохо держась в воздухе, чтобы не потерять равновесие поднял меч в воздух.
Наверное это смотрелось угрожающе. А в следующий миг в очередной раз раздался женский визг. Брусникина, которую я недавно отбросил в кучу палой листвы, выбралась из неё и бросилась мне наперерез.
Вот тут я замер, усомнившись в одержимости девушки. Там ведь как всё устроено. Подчинённое существо исполняет лишь прямую команду. Вроде того как я управлял курикарой или осами. «Вперёд!», «Взять!», «Защищать!» — вот и все команды, которые можно заложить в психоэмоциональном приказе. Если команда будет сложнее или существо получает первый урон, то наваждение позже сброситься. И, судя по рассечённой брови, девушка получила первый урон, но продолжала защищать джараксуса…
— Оставьте его! — срываясь на истерику и слёзы запричитала восьмиклассница.
— Фобос, назад! — приказал я.
И дело тут не в жалости к мифическому реликту, которому из-за воздействия моей магии приходилось поддерживать вываливающиеся из брюха потроха. Всё дело в любопытстве.
Вивисектор не услышал, продолжая терзать монстра. Девушка кинулась на него со спины, но парень лишь походя махнул рукой, сбив девчонку. Увидев это, джараксус будто обезумел. Убрал придерживающие потроха руку и с тройной яростью бросился на Семёна.
— Я сказал: замерли! Оба! — с непривычной для себя яростью произнес я и в качестве дополнительного аргумента прислонил обух катаны к шее Брусникиной.
Подействовало. Оба монстра, Джараксуса и Вивисектора назвать людьми язык не поворачивался, отпрыгнули друг от друга и всё ещё держа наготове оружие посмотрели в мою сторону.
— Ты не посмеешь, — резонно произнес Адам.
— Не посмею, — согласился я, с любопытством разглядывая замершую Брусникину. — Это ведь не контроль, так? Красавица действительно влюбилась в чудовище?
— Дай нам уйти, Магнус, — продолжая всхлипывать произнесла восьмиклассница. — Мы уйдем и, честно-честно, вы нас больше никогда не увидите.