Минуло несколько часов, прежде чем вернулся слуга-посыльный c деревянным ящиком, подходящим по размеру для пары сапог. Игристое вино сделало свое дело: Петара не слишком твердо держалась на ногах, щеки Тамаса раскраснелись от жары в бальном зале. Слуга поднялся по лестнице и по одному из бесчисленных боковых коридоров привел их в прохладную комнату, где зажег свечи и камин, после чего оставил их наедине.

Петара оглядела ящик, трепеща от возбуждения. Сама змея ее волновала мало. Разумеется, это диковина. Кто-нибудь с меньшим количеством мозгов даже счел бы зрелище захватывающим – как это всем своим видом демонстрировала Петара, – но, в конце концов, это просто змея.

Она укорила себя за притворство. Тамас явно проявляет к ней интерес. Наверное, можно было просто предложить ему подняться наверх. Однако аристократическое воспитание, въевшееся в нее до мозга костей еще в детстве, заставляло действовать тоньше.

Но теперь притворству конец. Они остались наедине. Тамас шагнул к ящику, но Петара заступила ему дорогу, прижавшись всем телом и переплетя его пальцы со своими. Она подняла глаза, полные губы слегка приоткрылись.

– Фельдмаршал, надеюсь, я не слишком прямолинейна.

– Нет, – отозвался Тамас. – Думаю, не слишком.

Он притянул ее ближе, и Петара непроизвольно заурчала. Их первый поцелуй вышел долгим, глубоким и страстным. Она была с десятками, может, даже с сотнями мужчин, сильными и привлекательными каждый по-своему. В ее постели побывало и несколько избранных, но ни одного порохового мага. Она сразу поняла, что этот опыт запомнится.

Тамас отстранился. Она потянулась к нему с приоткрытыми губами, но он взял ее руку и поднес к свету.

– Эти пальчики. – Он поцеловал каждый по очереди.

– Что с ними?

– Они сделали так много.

– Хм? – нахмурилась Петара.

– Правда, я очень впечатлен. – Тамас продолжал целовать ее пальцы, но пыл Петары поугас.

– В самом деле?

– О да.

Вдруг что-то укололо ее в ладонь. Петара отшатнулась.

– Что это?

Тамас показал ей свою руку: между двух пальцев была зажата полая костяная иголка. Петара отошла к свече, чтобы осмотреть ладонь. Царапина и капелька крови. Сердце ее больше не сходило с ума от волнения, и она поразилась собственному раздражению.

– Зачем вы это сделали? – спросила она.

Тамас достал из кармана глиняный пузырек и вонзил иглу в восковую пробку. Стальное выражение его лица сменилось мягкостью и доброжелательностью. И пожалуй, легкой усталостью.