Него вскочил, забыв о том, что хозяин сидел как раз справа от него, тщедушная грудь часто заходила под длинным платьем, и он упер руки в боки, ворчливо кряхтя на внука. Тот же, улыбаясь, поднялся и поклонился.

— Спасибо, дедушка. Я тогда завтра сообщу Диггину Нор Мареллу о том, что хозяина борделя на аудиенцию записывать не буду.

— Мотеллу, Базил, Мотеллу, а не Мареллу! — воскликнул Него. — О, Ямес, как же ты будешь справляться с этим! Ты даже имен запомнить не можешь!

Старик схватился за голову и уже хотел было побежать все исправлять, вот только что — непонятно, но граф остановил его.

— Советами, Него! Помогай только советами. Иди отдохни, а Базил будет каждый день перед тобой отчитываться! — Властно сказал Филипп, понимая, что старый Управитель уже пришел в порядок.

— Хорошо, господин.

Запел протяжно рог, и Филипп, бросив быстрый взгляд в окно, поднялся с кушетки из темного дерева. Он поправил зеленый балахон-накидку, надетую поверх кольчуги длиной до колен с половинчатым рукавом, подвязал чуть плотнее черный ремень, к которому крепились ножны, и снял с кресла теплый зеленый плащ с декоративными плечевыми пластинами внахлест, украшенными черными вороньими перьями.

Леонардо сглотнул слюну и нервно покрутил перстни на пальцах. Одежда сына графа была более защищенной и включала в себя металлические наручи, поножи и куполовидный шлем-полумаску. Поверх кольчуги мелкого плетения с длинным рукавом Лео надел черный балахон, подвязав его черным кожаным поясом с серебряными круглыми вставками с гравировкой воронов.

— Перстни тебе не понадобятся, — с улыбкой сказал Филипп, видя, с каким нежеланием его сын держит в руках шлем и как тревожно озирается по сторонам.

— Да-да…

Он повернулся к сестре и с тоской в глазах вложил в ее раскрытую ладошку два перстня, серебряный и золотой, погладил девушку по пальцам. Йева тепло улыбнулась брату, пытаясь приободрить.

— Лео, у тебя вид, словно мы на смерть едем, — улыбнулся Филипп.

— Отец… Но это же вервольфы… — сдавленно произнес сын графа, поправив длинными и тонкими пальцами свои короткие рыжие кудри, а затем и черную ленту на глазе. — Я не боюсь их, но переживаю за… за наших воинов.

— Даже если их больше двух сотен, то многие из них — это женщины, дети и старики, а не воины и охотники.

— Да, но они все могут обратиться в волков…

— Они обращаются в течение нескольких минут и во время превращения очень уязвимы, этого времени хватит, чтобы успеть перерубить почти все поселение. — После этих слов Филипп обернулся к стоявшим чуть в стороне Онаксу и Брогмоту.