Он улыбнулся – так светло, так печально, что у меня защемило в груди: словно то, что осталось от моего разбитого, растолчённого, испепелённого сердца, ещё могло болеть.

– Я надеялся, что у нашей сказки всё-таки выйдет другой финал.

– Да. Я тоже.

Миг мы ещё смотрели друг другу в глаза – как люди, разделённые окном готового к отправлению поезда, ожидающие момента, когда он тронется, разлучая их навсегда.

Питер метнулся в сторону в ту же секунду, как я выпалила слова заклятия, и тёмный сгусток бессильно расплескался о стену. Питер выбросил руку вперёд, точно кидая на стол игральную кость, – и я успела заметить, как к моей босой ноге подкатывается некрупный сапфир, прежде чем всё вокруг затмило ослепительное синее сияние.

Когда ко мне вернулась способность видеть, я лежала на полу, прижавшись щекой к прохладному паркету. Не чувствуя собственного тела, не в силах шевельнуть даже пальцем. Рок лежала рядом, глядя в потолок с тем же изумлением.

Знакомые ноги в джинсах и мокасинах возникли подле моего лица.

Я попыталась разомкнуть губы, попыталась позвать на помощь – даже зная, что это бесполезно, – и не смогла.

– А малыш Питер так хотел отпустить вас. Обеих. – Не глядя на меня, Питер нагнулся за сапфиром, так и лежавшим на полу – пустышкой, уже выплеснувшей заключённое в ней заклятие. Голос его казался иным, непривычным, чужим; тон был чуть выше обычного, интонации – быстрее. Черты будто заострились, в движениях проявилась рваность, которой я не замечала прежде. – Не стоило вам будить меня. Не в моих привычках оставлять свидетелей.

Питер – или кто-то, занявший его место, – выпрямился, и я перестала видеть его лицо. Постоял на месте, словно в раздумьях, а затем его ноги двинулись мимо моей головы. Вперёд.

К Рок.

– Ты правда ему нравилась, избранница Великой Госпожи. – Убийца по прозвищу Ликорис опустился на колени рядом с баньши. Сунув сапфир в карман, достал оттуда же бритву. – Он думал, вы останетесь друзьями. Просто чтобы ты знала.

Его фигура расплывалась в странной, невесть откуда взявшейся посреди дня тьме перед моими глазами, но я различила блеск лезвия, когда он раскрыл бритву.

Нет, Питер, хотела крикнуть я, но не смогла шевельнуть губами.

– Пит… По… жалу…

Шёпот Рок разбил звенящую тишину.

Она может говорить. Значит, может встать.

Боги, пусть она встанет, пусть убежит, пусть…