— Вот, значит, как, — помрачнел Кай. — В который раз убеждаюсь, что мерзавец всегда остается мерзавцем, кому бы он ни служил, но если ему дозволено выбрать правителя, то он всегда выберет похожего на себя.

— Он снова над нами, — прошептала девчонка, лицо ее стало серым.

Кай поднял взгляд. Черный крестик под облаками продолжал парить над головами спутников.

— Уйдем с тракта. Правда, придется удлинить дорогу. Надеюсь, в сосновых борах от этой птички мы оторвемся, но какая-нибудь ворожба нам бы не помешала. Что скажешь?

— Я не колдунья, — негромко заметила Каттими, прилаживая к седлу повод второй лошади. — Пока не колдунья. Скорее, ты смог бы позаботиться об этом. Или думаешь, я ничего не почувствовала в Хурнае? Когда ты лепил нам новые лица, ты накладывал и какой-то сложный отворот. Кажется, отворот внимания. Вот только расплести я его не смогла. Но он подействовал, поверь мне.

— Вот ведь как легко прослыть мастером, — усмехнулся Кай. — Достаточно с уверенным выражением лица делать что-то, в чем и сам нисколько не разбираешься, и вот уже ты искусник. Главное, чтобы все вокруг не почувствовали твоей неуверенности. Да и не разбирались в существе дела.

— Я разбираюсь, — мотнула головой Каттими. — Или нет, я чувствую!

— Тогда поправляй меня, если я буду делать что-то не так, — попросил ее Кай.

— Не из-за этого ли меня хотят убить? — нахмурилась девчонка. — Вот уж о чем я не думала! Может быть, они видят во мне твоего наставника?

— Не усложняй, — подал коня вперед Кай. — Кому нужен наставник, если можно убить ученика? Или думаешь, такие, как я, толпами бродят по Текану?

— Мне достаточно одного, — чуть слышно прошептала Каттими, но Кай услышал.

Он неплохо знал эти места. Правда, однажды, в тот уже давний страшный день, когда ему пришлось оседлать пустотную мерзость и отмерить верхом лиги как раз где-то под этими же кронами или чуть севернее, сосновые боры, перелески, овраги и луговины перемешались у него в голове, но теперь, в осенней прозрачности стылого ветра, все вновь стало узнаваемым. Небо плотно перекрывали раскидистые ветви южных сосен, а когда лес редел, всегда можно было уйти оврагами, руслами речек к следующему лесу. Или пересечь какой-нибудь посеревший луг, пока в темном небе над головой не было росчерка пустотного соглядатая. Если же и попадались в этом плутании между лесами и оврагами хурнайские или, скорее, зенские деревеньки, то окна в них не светились, и только собаки порой начинали лаять где-то в стороне, но лаять не от избытка сторожевого рвения, а от собственного страха. Жаль, что костра не удавалось развести во время короткого отдыха, но одежда все еще согревала, еда имелась, да и лошади бежали бодро, тем более что у каждого седока их было по две. Одно только удручало девчонку, о чем она уже не раз намекала охотнику, — отсутствие горячей воды и уединения. К сожалению, он мог предоставить ей только последнее. Хотя однажды уже был готов повернуть к ближайшему трактиру.