А над Новой Ладогой бушевала гроза.

Да такая, какой не видели уже очень давно. Молнии порой били одновременно из разных мест. От их электрических вспышек становилось светло, как в хирургической. Казалось, над всей округой моргает испорченная лампа дневного освещения, какие стояли в допросных комнатах и нередко специально не заменялись, потому что беспрерывное хаотичное мерцание света, как известно, вызывает тревогу и очень помогает в деле дознания.

Грозовой фронт катился от озера вдоль пепельно-чёрной взъерошенной реки Волхов.

* * *

На Лопатицы выехали заутро, с расчётом добраться до села к открытию почты.

В небольшом душном помещении почтового отделения было безлюдно. Почтмейстер Антонина Глотышева на вошедших не обратила внимания. Сухощавая женщина примостилась на крохотном стульчике среди коробок и упаковок с газетами и увлечённо читала книжку в замусоленной обложке.

— Что пишут? — бойко вступил Каша.

— Чо нать? — грубо поинтересовалась в ответ Антонина, не отрываясь от чтения.

— Тебя, голуба! — прорычал майор, враз заводясь от такой непочтительности. — Книжонку свою отложи! Или здесь библиотека, а мы адресом ошиблись?!

Едва увидев офицерские кожанки, женщина выронила книгу и резво подскочила, оправляя юбку.

— Ой, простите, господа командиры! Не ожидала таких гостей! А то ведь приходят рыбаки пьяные, топчутся, от работы отвлекают.

Её некрасивое обветренное лицо жалостливо сморщилось.

— Антонина Глотышева? — сурово спросил Каша.

— Я. Глотышева. Да.

— Вот этот человек знаком тебе?

Каша сунул в лицо почтальонше планшетку с фотографией егеря.

Женщина испуганно упёрлась взглядом в изображение.

— Да это же Федька Чума! Местный наш парнишка. Отец его ещё…

— Когда в последний раз видела его? — перебил Каша.

— Ой, да… Когда? С неделю не заходил, поди. А так, бывает, то заходит, то нет и нет его.