— Да-да, в порядке. Идите читайте сказку, а я… Мне и впрямь стоит умыться.

Лана была идеальным ребенком: умная, не капризная, все понимающая. Она уснула почти в самом начале сказания о Калки и Агни, и Виктор просто сидел рядом и смотрел, как она спит. Маленькое сокровище. Виктор любил своих детей несмотря ни на что. И за каждого из них готов был отдать свою жизнь.

Он замер, боясь спугнуть пришедшую только что мысль. Так странно, ответ всегда был с ним, в нем самом, а он все искал пути обхода, придумывал какие-то совершенно ненужные жертвы. Решение же оказалось до банального простым: он эту кашу заварил, ему и расхлёбывать. А нужной руне его научит Сецуну — тому даже не придется при этом использовать магию, значит, выгорание не ускорится.

Виктор улыбнулся, поцеловал спящую дочку в висок и вышел за дверь. В последний раз он испытывал такое согласие с собой очень давно, даже забыл, что такое бывает — до встречи с Хеленой и столкновения с миром творцов.

Саша обнаружилась на кухне: сидела за столом, откинувшись на спинку стула, спокойная и отрешенная, как спустившаяся с небес богиня. Рядом на столе стояла чашка с горячей водой, от которой вверх поднималась тонкая дымка пара.

— У меня нет чая с ромашкой, — не оборачиваясь, пояснила она и сморщилась, как от внезапно нахлынувшей боли. — Ненавижу ромашку.

Виктор кивнул, пытаясь подобрать слова, чтобы не задеть ее за живое и не заставлять снова плакать. Взял стул, поставил напротив нее и с тревогой заглянул в глаза. Саше нельзя было расклеиваться — ей оставаться с детьми. С них и решил начать.

— Лана уснула. Когда проснется, не вспомнит, что я приходил. В прошлый раз ей поставили Ловца Иллюзий, чтобы она не помнила, что я жив. С Яном тоже все хорошо…

Саша вздрогнула и дернулась в сторону двери, как будто сын мог неожиданно объявиться в дверях и закатить истерику. Виктор перехватил ее и успокаивающе погладил по плечу.

— Он спит. С ним все хорошо. Он спит, а когда проснется, будет просить прощения за то, что убегал. Вот увидишь.

Она натянуто улыбнулась и едва заметно качнула головой.

— Он сказал, что я ему не родная, и вообще только и думаю, как бы от него избавиться. А я, вместо того, чтобы спросить, почему он так решил, ударила его. Как будто хотела подтвердить его слова…

— Ч-ш-ш… Ещё спросишь. Вот как очнётся, так и спросишь. Он жив, значит у вас все шансы помириться. Ты нужна ему. Слышала же, что он тебя звал.

— Меня ли?

— А кого? Эй, Саша, посмотри на меня, — он протянул к ней руку, взял за подбородок, приподнял ее голову. — Ты хорошая мать. Просто на тебя навалилось слишком много. Нужно отдохнуть. Хотя бы поспать.