Она решительно отвела его руку от своего лица, но не отпустила, позволив ему слегка сжать ее пальцы. Сидела и смотрела в его глаза, а он все ждал, что она расплачется, но она просто смотрела. И Виктор понял, что если Саша сейчас сорвётся в истерику, он не сможет её остановить.

На стене щелкнули часы, отмеряя ровно семь утра по московскому времени. Саша моргнула, словно очнулась от забытья. И Вик снова предложил:

— Тебе надо поспать.

— Не могу, — она покачала головой. — Мне кажется, стоит закрыть глаза, как с детьми что-нибудь случится. Как будто с открытыми уже не случилось. Ты сказал, что я хорошая мать… Если бы это было так, разве я бы допустила, чтобы Ян убежал? Из-за собственных обид не сразу позвонила тебе, а ты вернулся весь в крови… Когда звонили из полиции и спросили, в порядке ли мой мальчик, я соврала им, что он спит в своей постели. Даже наорала на них, сказав, что не собираюсь будить ребенка из-за чужих пьяных россказней. И они потом перезвонили, извинились, что действительно ошиблись… И ты вернулся с Яном, но весь в его крови…

Саша махнула свободной рукой, едва не опрокинув чашку с горячей водой. Виктор решил от греха подальше вылить воду в раковину, потом вернулся к жене и протянул ей руку:

— Идем, уложу тебя спать.

Она снова поморщилась, потом крепко зажмурившись, мотнула головой.

— Ясно, тебя надо нести.

Он потянулся к ней, чтобы поднять на руки, и замер, когда она резко отпрянула и задрожала.

— Прости, — Виктор вздохнул, пододвинул свой стул чуть ближе к Саше и снова сел. — Я вызываю у тебя не самые приятные воспоминания, да? После всего. И понимаю, тебе сложно поверить, что я больше не…

— Я верю, — перебила его Саша. — Тень… я знаю, как она работает. И несмотря на твои дневники, ты хорошо ко мне относился. До тени… А после я не всегда желала тебе смерти — иногда мне хотелось, чтобы все стало как прежде. И иногда считала, что все это заслужила. Я же встречалась, а потом забеременела от женатого человека. Да, ты скрывал, но след от кольца все равно было видно. Вот, смотри, тут такая тонкая полоска…

Она взяла его за руку, подняла ее на уровень глаз и замерла, увидев вместо искомой полоски кольцо. Виктор перехватил ее кисть и указал на её безымянный палец.

— Такая?

И не давая ответить, склонился к ней и поцеловал в губы. Не сразу, но она ответила, подалась навстречу. И надо бы остановиться, потому что ничем хорошим это закончиться не могло. Здесь и сейчас он пользовался ее отчаянием и беспомощностью. Но разве она не пользовалась тем же? И отдаваясь ему, она одновременно наказывала себя и поощряла. Для него же это было актом милосердия и наказанием за ее недоверие. К черту! Какая разница что это и чем обернется, когда она выгибается ему навстречу и призывно стонет, впиваясь пальцами в его спину?