– Я же умирал!

– Но тебе повезло больше, чем остальным.

– Хотел бы я не знать обо всем этом.

– Когда мы договаривались, я предупреждал о том, что тебе не понравится увиденное, – сказал дракон. – Я всего лишь сдержал слово.

Нетса взошел вместе с драконами на вершину башни. Лифт поднимал только до поверхности, потом шли по лестницам. Наверху сильный ветер трепал волосы, хлестал по лицам, плащи хлопали будто паруса.

– Я обещал, что ты с ней встретишься, – и оно так будет, – сказал Бон. – Я улечу, а они отыщут тебя по медальону. Ты отдал мозаику, ее магия больше не хранит тебя. Они придут.

У Кестеля сжалось сердце, участилось дыхание. Дракон с сочувствием посмотрел на него.

– Только они убьют тебя.

Но затем он прищурился, присмотрелся к руке Кестеля и, немного помолчав, добавил:

– Хотя убить у них может и не получиться.

Кестель посмотрел на руку. На плаще не оказалось крови. Кестель снял его. Кровь пропала и с рубахи. Разрезанные мышцы жгло огнем. Кестель давно уже не чувствовал такой боли. Но когда он тронул рану, то почувствовал: она затягивается.

Как это понимать? Ведь мозаики уже нет в теле. Проклятие, заработавшее, когда Кестель умер в первый раз, уже должно развеяться.

Дракон задумчиво глядел на него.

– Если уж мозаика оставила в тебе след… тем хуже для тебя. Они этого не допустят. Тебя ожидает Магия крон. И ты знаешь, что это значит.

Кестель знал. Паяц говорил про уготованную судьбу горше смерти.

– Да он не верит, – весело сказала Йонни.

Бон глянул на нее, та скорчила нарочито суровую мину, но глаза ее по-прежнему смеялись.

– Конечно же, Орден не позволит, чтобы ты бессмертным шлялся по миру, – заметил дракон. – Вскоре начнется война. Ордену ни к чему осложнения. Выбрось медальон и беги, спрячься в лесах, укройся среди хунг.

Кестель молча помотал головой. Теперь, избавившись от мозаики в руке, он почувствовал, насколько же устал, – словно все бессонные ночи возвращаются и сливаются в одно всепобеждающее чувство неимоверного изнеможения.