– Останься с ним сегодня. Я очень устала.

– Госпожа, хорошо, – сказала старуха.

Она была очень разочарована.

– Сан, доброй ночи, – сказала Мики.

Разбудил ее истерический старческий плач. Мики выскочила из постели в одной короткой ночной рубашке – той самой, которую так любил Вахаба, когда они с Мики еще любили друг друга. Рубашка больше открывала, чем заслоняла. Мики схватила шелковый пеньюар, но не стала надевать, оставила на спинке кресла, глубоко вдохнула и выскочила в коридор.

Полунагой она ворвалась в комнату, где лежал муж. Сан стояла на коленях у кровати, держала сага за руку и заходилась плачем. У кровати стояли еще Сим и служанка, когда-то только ухаживавшая за садом, а теперь досматривающая всю усадьбу.

Вахаба – спокойный, бесстрастный, – лежал навзничь и широко раскрытыми остекленевшими глазами глядел в потолок.

– Наш господин, – тихо произнес Сим.

Мики кинулась к мужу, обняла. Тело уже остыло и закоченело.

– Я же сказала тебе сидеть при нем и досматривать! – крикнула Мики, схватила старуху, тряхнула. – Ты же должна была сидеть подле него!

Та перестала рыдать, со страхом поглядела на сагиню.

– У меня хорошие перевязки. Я сделала наилучшим образом. И медик подтвердил.

– Ты должна была проследить за ним! – крикнула Мики и ударила старуху по лицу – один раз, два, три.

Она била наотмашь, безоглядно. По лицу старухи потекла одна струйка крови, другая, но Мики не обращала внимания. Сим осторожно, но крепко взял ее за руки, и Мики поразилась его силе.

– Госпожа, так нельзя, – тихо предупредил он.

– Убери свои лапы! – буркнула Мики, но сделала вид, что успокоилась.

Сим отпустил ее. Сан лежала у кровати Вахабы и тихо стонала, касаясь разбитых губ.

– Принеси мне одежду из спальни, – приказала Мики.

– Я схожу, – предложила другая служанка.

– Нет, пойдет Сан. Вставай!