Торжество тяготило парня, но не прийти он не мог — на пир его лично пригласил жених. Заняв место с краю стола, так, чтобы меньше выделяться в черных одеждах среди слепяще белоснежных, персиковых, светло-зеленых и нежно-голубых тонов, он все же не остался в тени. Большинство обитателей давно смирились с тем, что с ними бок о бок жило исчадие ночи, но были те, кто открыто его ненавидел.

Узрев воина, пришедшего разделить праздничную трапезу, несколько эльфов демонстративно встали и покинули зал. Главным среди недоброжелателей оказался лорд Одэрэк Серый Аист. Люка и Остин только махнули рукой:

— Демон с ними, пусть идут, они в приюте без году неделя, а тебе мы многим обязаны, останься.

Габриэл остался, но сердцем жалел. Нет, не радость и счастье сородичей причиняли ему боль. Пронзительная музыка — краше луноликой Иссиль, и песни — острее стали закаленных клинков внезапно растревожили в душе старые раны и переполнили сердце темной тоской. Среди смеха и шелеста множества голосов он вдруг ощутил себя одиноким, как никогда. Непривычная слабость и отчаяние овладели им, напомнив о горькой участи изгнанника, обездоленного, лишенного дома, проклинаемого народом. Габриэл привалился плечом к стене и стиснул пальцами отделанную резьбой ножку кубка. Светлые эльфы даже не догадывались что точило его душу, что грызло сердце и разъедало разум отравой. А, может, попросту не хотели знать всех тайн темной сути их нового, такого ценного союзника.

От тяжелых алых штор, водопадами спадавших от карниза веяло морозной свежестью. Окно подрагивало, снося грозные удары горного ветра. Там, в уличной полутьме серебрились очертания внутреннего двора: фонтан, край беседки, скамеечка с резной спинкой и часть каменной стены вдалеке. За спиной в рыдании арфы и детском смехе пел эльфийских хор.

Скривившись в горькой, неутешительной улыбке, он одним глотком допил вино и поставил кубок на подоконник. Выскользнув с праздника отблеском тени, Габриэл не узнал, что после песни эльфы пустились в пляс и закружились в хороводах; ибо если рожденным тьмой подземелий не было равных в искусстве войны, то рожденным светом солнца не было равных в искусстве песни и танца.

Белый месяц прожигал облака косыми лучами. В просветах туманов виднелись заметенные снегом ущелья и долины, отроги гор и поросшие лесом крутые холмы, переходившие в скалистые гребни и неприступные склоны, выбеленные контурами горных троп.

Мьямер долго рассматривал красоты печального края, но легкий шорох шагов сообщил ему о приближении сородича. Он выпрямился, рука сама потянулась к колчану со стрелами, но тут же соскользнула.