Наследный принц Эр-Морвэна никогда не скрывал своих притязаний на эльфийский престол, но, как правило, все его деяния ограничивались вялыми интригами или бесполезной возней за спиной великого и грозного отца. Единственным, по-настоящему, заметным свершением Его Высочества можно считать только необдуманный штурм Эбертрейла, повлекший тяжкие последствия, как для эльфов Верхнего Мира, так и для всех Детей Сумерек. В свою кровавую игру он допускал ограниченный и неизменный круг приближенных и посторонних из числа придворных или верных «псов» (какую бы преданность те не доказали) в сокровенные тайны не посвящал.

Так кем же был загадочный наниматель, что требовал от Лебедя убийства Лекса: благодетель Детей Рассвета? Чудом уцелевший Страж Семи Хрустальных Пик? Или убийца, преследующий исключительно собственные интересы? Если он был эльфом, то какого рода и происхождения: лесной, солнечный, высокогорный или темный; если происходил из числа других рас, то кто его подослал — жадные гномы Аскья Ладо, свирепые гоблины Харисумма, затаившие обиду орки Фаруха или, хуже всего, смертные варвары с далеких северных островов?

Габриэл опустил голову и грубо потер виски пальцами в перчатке. Длинные широкие рукава роскошного одеяния замерцали отраженным сиянием луны. Вихри с шумом раскачивали стволы, срывали шлейфы искристых листьев и забрасывали ворохами пряной зелени чернеющие овраги и глубокие расселины.

Как все запуталось в светлом мире Властелина Над Облаками.

* * *

Лютый, свесив набок длинный розовый язык, бежал, огибая кряжистые стволы и торчащие из земли узловатые корни. Лунно-седая шерсть колыхалась волнами белых озер и в блеске полуденного солнца сверкала первым снегом.

Он остановился у переливающегося по камням ручейка и, взмахнув пушистым хвостом, вопросительно оглянулся назад. Арианна и Габриэл отстали на сотню шагов, плывя в гордом молчании вдоль ложбины, оплетенной цепкими молодыми побегами. Тень оттепели, мелькнувшая меж ними вчерашним вечером, с восходом солнца исчезла, и их души снова заледенели.

Хэллай недовольно мотнул взъерошенной головой и зарычал. В кроваво-алых глазах мелькнул отблеск непонимания. Гордые, глупые упрямцы! Ну ладно, исчадие — волк никогда не испытывал к нему теплых чувств, но хозяйка. Отчего она вдруг стала так сдержанна и осторожна, чего боится и почему все время молчит?

В лазури леса закричали соловьи. Лютый навострил уши с темными кисточками и, сбросив бремя размышлений, кинулся в орешник. Наступило время охоты.

… К вечеру чаща изменилась. Дубы стали крупнее и реже. Полянки, поросшие вересковыми коврами или фиолетовыми фиалками, раздались вширь. Шорох птиц и зверей уступил грозному шелесту могучих крон и воющему свисту всемогущего ветра.