Да!

Она ожидала встречи с этой сущностью с того момента, как они въехали в темный лес, и теперь та приближалась. Однако она, возможно, пока лишь смутно ощутила их присутствие или, быть может, просто обходила дозором свои владения. Но Тирта ощутила распространяющийся вокруг смертельный холод, и по коже у нее побежали мурашки. Это существо, как и та чудовищная тварь, что бездумно пыталась добраться до них с сокольником в горах, не принадлежало к ее миру. Столкновение с ним было подобно хлесткой пощечине.

Тирта не знала, заметил ли сокольник то же, что и она. Но здесь тропа стала шире, и ее торгиан без понуканий поравнялся с пони. И Тирта решилась отпустить ненадолго Алона и коснуться руки мужчины.

Он не ответил на ее прикосновение. Но Тирта ощутила, как никогда прежде, что он понял, о чем она хотела его предупредить, и что он уже заметил приближение чуждой сущности. Они все еще могли отступить, уйти из этого места, поглощенного Тенью. Но это ничего не решило бы: гис по-прежнему требовал исполнения, а добраться к предмету ее поисков можно было лишь по этой дороге.

Лошади неспешно шли вперед. Мерцающих камней стало больше; одни выстроились вдоль тропы, словно часовые, другие поблескивали в гуще леса. Тирта напряженно сидела в седле и пыталась при помощи своего Дара отыскать в непроглядной темноте таящуюся там сущность.

Это было все равно что выслеживать мерцающий огонек, который возникал на миг, тут же исчезал и появлялся снова. Она улавливала его, скорее, сознанием, чем взглядом. Какое бы существо ни таилось здесь, оно не было ни человеком, ни животным. Тирта услышала, как Алон с силой втянул в себя воздух, и мгновение спустя до нее снова донесся его шепот:

– Думай о Свете… о хорошем…

Слова затихли, на секунду оставив Тирту в недоумении. Потом до нее дошло. Зачастую первейшим оружием Темных был страх. Возможно, втроем они действительно могли бы отгородиться от этой сущности, вызвав на поверхность сознания все, что было в их мире правильного, хорошего и чистого.

Девушка постаралась представить себе поля Эсткарпа, где она работала во время последнего сбора урожая, умело действуя серпом и собирая охапки согретых солнцем душистых колосьев. А вокруг на золотом фоне красные и желтые пятна – россыпи полевых цветов. Плечи согреты солнцем, а на губах вкус яблочных выжимок – служанка принесла их в кожаных флягах, чтобы жнецы могли напиться.

Солнце, цвет, золото созревших, готовых к жатве колосьев. На стене, к которой приближаются жнецы, сидит, скрестив ноги, свирельщик, и трели свирели заставляют подпевать ему от всей души. Тирта чувствовала тепло солнца, ощущала вкус яблочного сока, слышала песню свирели даже здесь, в темноте. Но она не смела разорвать сплетенную ею паутину, хоть ее так и подмывало это сделать.