Колдунья принялась пробираться по перешейку, и Келси охотно последовала за ней, хотя идти нужно было не только по песку, но и по гравию. Они добрались до края воды, и Витле сбросила свой вещмешок с плеч. Келси последовала ее примеру; от нагрузки у нее разболелись плечи. Ночное путешествие утомило ее, в отличие от Витле. Колдунья тут же перешла к завалам и принялась вытягивать оттуда корявые ветки, чтобы перегородить узкий проход, связывающий их с берегом. Она явно строила баррикаду, хотя Келси совершенно не представляла, от чего их может защитить подобная преграда. Но Витле определенно считала это важным, и девушка принялась помогать ей.

Лишь когда они возвели преграду высотой по грудь, Витле решила, что этого достаточно, вернулась к своему вещмешку и достала что-то, завернутое в увядшие листья. Колдунья сняла их, и Келси увидела какую-то темную лепешку. Витле отломила от нее кусок и принялась откусывать понемногу.

– Ешь, – проговорила она с набитым ртом и указала на валявшийся вещмешок Келси.

Девушка отыскала в нем такую же завернутую лепешку и осторожно откусила. На вкус лепешка оказалась куда лучше, чем на вид, и девушка быстро проглотила ее, а потом запила водой из ручья.

Однако здесь, на этом песчаном пятачке, хоть тот и был отгорожен теперь от берега, Келси не чувствовала себя в безопасности. И глядя, как Витле устраивается спать, положив вещмешок под голову, Келси удивилась беспечности колдуньи.

– Положись на свой камень, девочка. – Глаза Витле были закрыты, но казалось, будто это лишь помогает ей проникать в мысли Келси. – Тьма охотится в основном по ночам…

– Тогда почему же мы?.. – удивилась Келси.

– Идем в темное время суток? – договорила за нее Витле. – Потому что, пока в небе висит полная луна, в темноте нам легче будет искать путь. Возможно, мы отыщем требуемое именно там, где скапливается Тьма.

Возможно, Витле была глубоко уверена в себе и своих методах поиска, но Келси не могла с ней согласиться. Колдунья уже спокойно спала, а девушка все сидела, посматривая по сторонам с настороженностью, ставшей здесь ее неотъемлемой частью.

Ручей пересекал долину и упирался в предгорья, с которых они спустились ночью. Вдалеке на востоке видны были движущиеся холмики – должно быть, какие-то пасущиеся животные. На небе не было ни облачка, и порой по нему все там же, на востоке, лениво проплывали какие-то силуэты.

В ручье тоже бурлила жизнь. Время от времени из воды выпрыгивала рыбина в погоне за полупрозрачными крылатыми насекомыми, кишащими в нескольких дюймах от поверхности воды, – они не то исполняли какой-то сложный танец, не то проводили маневры. Потом на песок отмели выползло какое-то похожее на ящерицу существо длиной с предплечье девушки. Не обращая никакого внимания на людей, устроившихся на этой территории, существо развернулось головой к воде и, судя по всему, быстро уснуло под начинающим припекать солнцем.