Она огляделась, потому что колдун, только миг назад стоявший рядом, уже куда-то исчез.

— Тамир! — девушка настигла его возле одного из домов. — Ты куда?

Взгляд колдуна был угрюмый и… чужой.

— Я детей погляжу, — ответил наузник. — Вдруг, помочь ещё можно.

— Детей? — удивилась Лесана. — Тебе не живых надо смотреть. А мёртвых. Отчитать, упокоить…

— Отчитаю, — сказал он и, обойдя ее, направился к крайнему двору.

— Кто там живет? — спросила обережница растерянного Щура. — Хворые есть?

Мужчина кивнул:

— Мой это двор. И хворых там трое. Кроме тех, которые…

Он сморгнул слезы. Впрочем, собеседница и так все поняла. Следом за хозяином она отправилась в избу.

Здесь было душно от жара печи и горящих лучин, пахло дымом, травами и болезнью. На краю широкой лавки сидела женщина и с ужасом смотрела, как колдун в сером облачении ощупывает её дитя, мечущееся в жару. В тёмном углу висела зыбка со спящим младенцем. На печи сипло дышали двое других занемогших ребят.

— Лесана, — сказал Тамир, даже не поворачиваясь к спутнице, — трав мне принеси. Девясильника, чистотела, щербака, липового цвета, если есть.

Девушка посмотрела на хозяина избы и показала взглядом на дверь. Щур понял молчаливый приказ и подхватив под руки тут же заголосившую жену, выволок её из дому.

— Ивор, — негромко позвала Лесана. — Что ты собрался делать?

Колдун медленно повернулся к собеседнице. Лицо его было застывшим, а взгляд темных глаз остановившимся.

— Ивор, отвечай, — так же тихо сказала девушка.

— Я хочу помочь. Они болеют. Это плохо. — С трудом ответил навий. — Дети не должны болеть и умирать.

Голос его звучал глухо. Вроде бы и Тамир говорит. А вроде и нет.

Впрочем по части сказанного, Лесана с Ивором была согласна, поэтому она выглянула за дверь и кивнула Щуру, ждущему в сенях хоть каких-то известий:

— Идём, провожу вас. Переночуете у родни.