Она была бледна.

— Запомни: не надо из благодарности и жалости. Не лги. Ни мне, ни себе. Обещаешь? — Клёна снова опустилась перед ним на колени и потребовала: — Обещай!

Он кивнул, потому что не мог произнести ни слова, язык словно онемел.

Девушка улыбнулась, поцеловала его в щеку, а потом круто развернулась и вышла.

И больше после этого не приходила.

97

97

Мара являлась в лекарскую с первыми сумерками. К ней уже привыкли, как в своё время привыкли к Клёне.

Выучи лекарей, сперва относившиеся к волколачке настороженно, постепенно оттаяли. Девка была красивая, веселая, а уж до чего на язык острая…. Одним словом, для ушей отдых, для глаз отрада. Да ещё время всегда подгадывала такое, чтоб креффов не было.

Нынче с ратоборцем ночевал старший из Ихторовых выучей — Любор. Любор был молчалив, но Мара его забавляла.

— Пришла я, — возвестила волчица от порога. — Дело пора делать.

Любор спросил:

— Нынче-то что?

Девушка махнула рукой.

— Узнаешь.

Фебр уже одетый ждал на своей лавке. Днем у него не получалось вставать — и Ихтор, и Руста единодушно считали, что вой недостаточно окреп. Однако ему всё-таки уже разрешили сидеть, а не лежать бревном.

— Ишь ты! — Мара поглядела на обережника. — Да тебя не признать.

Отросшие волосы ему отмахнули, да и бороды не осталось следа, только несколько свежих порезов на щеках говорили о том, что брился ратоборец, сам.

Фебр улыбнулся удивлению волчицы.

— Ну, чего сидишь? Вставай, — тут же оживилась Мара. — пойдём гулять, раз красивый такой. Эй, как тебя там? Помоги что ли.