Губы Иошинори даже не шелохнулись, чтобы усмехнуться в такт мыслям. Он был довольно сдержанным человеком, воспитанным в весьма строгих традициях. Кроме того, сейчас было не место и не время для размышлений о столь бренных вещах, как заговоры и интриги.
— Добрый вечер, братья и сёстры, — произнёс он достаточно торжественным, но в то же время тёплым голосом, как полагается в кругу близких.
Хаттори стоял на естественном возвышении, к которому вели несколько выложенных каменными плитами дорожек, прорезающих ухоженный японский сад. Красивые композиции из камней, выстриженные фигурками кусты, перекинутые через декоративные пруды мостики, резные деревянные статуэтки — каждая деталь в этому саду говорила о его ухоженности и процветании. Неудивительно, ведь идеальный порядок поддерживали тут сотни садовых дронов, жужжание которых прекратилось лишь с заходом солнца.
Со стороны происходящее могло показаться похожим на старомодный религиозный ритуал. С чего бы ещё около сотни людей собрались на пляже в закрытой резиденции в безлюдной северной части острова в столь поздний час? С чего бы иначе все эти люди так внимательно прислушивались к его словам, сидя прямо на песке, пока их лица таились в полумраке, созданном красным свечением фонарей
Какой-нибудь рыбак, проплывая мимо, мог бы решить, что попал на собрание поклонников одного из традиционных анимистических культов, которые до сих пор были популярны в стране восходящего солнца. Но Иошинори не беспокоился насчёт случайных прохожих. Структуры, принадлежащие роду Хаттори, давно уже скупили на маленьком тихоокеанском островке всё, что можно было скупить, а небольшое количество местных, которые некогда тут жили, со всеми необходимыми почестями переселили. Суровые люди из охранного агентства «Shinobi» тщательно следили за тем, чтобы на северную половину Хахасимы не ступал и даже не подплывал к ней никто, кто не был сюда приглашён.
— Мне сложно поверить, что мы говорим в последний раз, — продолжил Иошинори. — Как и в то, что в столь важный момент мы общаемся в архаичной словесной форме, вместо того, чтобы делиться своими сокровенными мыслями в том их первозданном, искреннем и совершенном виде, который способно породить лишь наше сознание. Но увы. К этому вынуждают неподвластные нам обстоятельства.
Пиетет, с которым он обращался к этим людям, казался избыточным для тех, кого связывали сколь угодно глубокие деловые или приятельские отношения. Но их объединяло нечто гораздо большее. Вот уже много лет они — мужчины и женщины разных возрастов, представители различных профессий, уроженцы множества стран — собирались на этом укромном островке, чтобы проводить неделю в пьянящем идиллическом состоянии абсолютного единения умов. То обстоятельство, что в своей речи Иошинори ни разу не применил слов «я» и «вы» не было случайностью. Собравшиеся тут люди всегда стремились быть частью чего-то намного большего, чем простая совокупность их индивидуальностей.