— А ты попробуй…

— Хорошо, — Стася мучительно постаралась припомнить, что там в детстве говорилось о служении ведьмам, но в голову лезло иное.

Про печь.

Лопату.

И хитрых детей, умудрявшихся испечь несчастную старушку.

— Служить будете, — сказала Стася, грозно сдвинув брови.

Не помогло.

Девицы насупились.

— Отслужите…

— …три месяца, — подсказал Евдоким Афанасьевич.

— Три месяца и три дня, — Стася повторила, решив, что если с днями, оно как-то солидней звучит, — верой и правдой, награжу, а нет…

Кожа зазудела, и Стася вытащила руку из-за спины.

— …по службе и награда будет…

Ладонь окутало зеленоватое сияние, которое росло-росло и выросло, раскрылось тончайшими побегами. А те, дотянувшись до девиц, обратились полупрозрачным облаком.

— Ведьма! — выдохнула Бастинда Фроловна, ткнувши подружку локтем. — Всамделишная! А я тебе чего говорила!

Лилечка спала.

И во сне казалась бледной и хрупкой, но и только. Никита Михайлович Дурбин задумчиво потер подбородок и поморщился: опять щетина лезет. А ведь недавно выводил, казалось.

Вот ведь…

И главное, в этой глуши не сыскать зелья, что рост волос приостановит. Не возят-с.